История с попугаем - Марина Серова

Вообще-то, строго между нами, я не обязана была извиняться. Эти ребята знают, за какие дела берутся. И в плату входит компенсация за некоторый риск – как и в плату за мою работу, кстати. Другое дело, что нападение на сотрудника – дело не слишком обычное. Ладно еще, когда ревнивый муж бросается, обнаружив слежку. Но чтобы вот так, покушение на убийство… сейчас не девяностые.

Голиков кивнул, принимая мои извинения.

– Как состояние вашего сотрудника?

– Пока не пришел в сознание, тяжелая черепно-мозговая травма.

– Что с ним случилось?

– Неизвестно. Он сидел в машине, вел наблюдение за подъездом. В шесть его должны были сменить. Когда напарник подъехал, то обнаружил, что Костя сидит за рулем, голова пробита, все в крови. Причем нападение произошло недавно, буквально за несколько минут.

– Откуда вам известно, когда произошло нападение? – перебила я Голикова.

– На руке у моего сотрудника были часы, обычные, механические. Он поднял руку, защищаясь, и часы отчасти смягчили удар, но вышли из строя. Напарник позвонил мне, я дал команду вызвать «Скорую». Костю прооперировали. Скажите, Евгения Максимовна, вы ожидали чего-то в этом роде, а?

Голиков хищно прищурился. Молодец мужик, за своих сотрудников любому глотку порвет! Только не мне.

Я положила ногу на ногу и вежливо произнесла:

– Мне жаль, что все закончилось именно так. Я рассчитывала, что ваши сотрудники предоставят мне какую-то информацию…

Другими словами, лошара ты, братец! Я-то думала, твои ребята профи, а они позволяют себя по кумполу долбануть. Закемарил, поди, в машине твой Костя. Под утро самый сладкий сон, поэтому ведущего наблюдение надо сменять часа в четыре, к этому времени внимания уже никакого и концентрация падает, уж я-то знаю.

Голиков сжал челюсти. Что-что, а намеки он понимал.

– У меня работают проверенные люди. В основном бывшие сотрудники силовых ведомств. Если Костю вот так захватили врасплох, значит, действовали серьезные люди.

Я побарабанила пальцами по колену, потом без улыбки сказала:

– Давайте поступим так. Наблюдать за подъездом больше не нужно. Не имеет смысла – теперь туда приедет полиция и спугнет преступников.

– То есть вы думаете, что их несколько? – подался вперед Голиков.

– Я ничего не думаю, – холодно сказала я. – Расходы, понесенные вами, я оплачу. Могу также оплатить лечение вашего сотрудника.

– Нет необходимости, – отрезал хозяин «Персоны». – Они все у меня застрахованы.

– Так вот, отзовите ваших людей с этого задания.

Голиков не стал спорить.

– Хорошо. А как насчет вашего второго поручения?

– Оно останется в силе. Жду как можно более полной информации в условленное время. Всего доброго. И здоровья вашему сотруднику.

Я встала. Голиков тоже поднялся.

– Ладно, Евгения Максимовна, не обижайтесь, но я просто обязан был заявить, – проговорил Максим.

– Все правильно, – кивнула я. – До встречи, Максим Олегович.

Выйдя из «Персоны», я едва не хлопнула дверью. Не детективы, а мальчики из церковного хора! Все, буквально все приходится делать самой!

Из-за этого мне пришлось задержаться в Тарасове. Ничего, у Зои моя подопечная в относительной безопасности. Один муж Коля чего стоит – напоминает борца в полутяжелом весе. И рожа разбойничья. Поди, браконьерствует на Волге, как все местные мужики.

А сейчас мне надо выждать. Голиков позвонил в полицию, так что в данный момент мне не стоит светиться возле дома Филаткиной. Но никому в голову не придет связать труп в квартире старушки с нападением на мужчину в машине неподалеку от этого самого дома.

Эх, зачем я дала Ольге Дмитриевне обещание хранить ее тайны?! Если бы не это, сейчас полиция была бы на моей стороне да вдобавок делала бы за меня мою работу. А так мне придется самой докапываться до правды.

Дома я появляться не стала – в случае если Милу спросят, где ее дорогая племянница, пусть моей тетушке не придется лгать. К тому же в этом искусстве ей далеко до Филаткиной. Врать Мила не умеет совершенно. Так что пусть пребывает в неведении. Уехала – и уехала. Работа – значит работа. Мало ли, где я могу быть.

Я устроилась в машине так, чтобы мне был хорошо виден дом моей клиентки. С собой у меня был минимум снаряжения, но бинокль имелся. Я припарковалась подальше, но так, чтобы ничто не закрывало обзор, и примерно до обеда наблюдала, как полицейские прочесывают двор, делают поквартирный обход дома и тому подобное. Машина Константина, незадачливого сотрудника «Персоны», так и стояла во дворе. Ее осмотрели со всех сторон, сняли отпечатки, сфотографировали. Кинологи с собаками обходили двор. Я с интересом наблюдала за происходящим. Прервалась только, чтобы сжевать пару пончиков, предусмотрительно купленных на заправке, и выпить бутылку воды.

Но вот все закончилось. Приехал эвакуатор, машину забрали и увезли на стоянку. Я выждала еще часа полтора. Наконец в поле зрения не осталось ни одного человека в форме.

Постепенно дом затих, и жизнь вошла в привычное русло. Мамочки с колясками, граждане с собаками всех цветов и размеров наводнили двор. Хорошо, подождем еще немного. А пока сделаем полезное и крайне необходимое дело.

Я достала телефон и набрала знакомый номер. Его я не забиваю в память мобильного, а храню в собственной – если что, никто не сможет связать этого человека со мной. В фильмах про Джеймса Бонда есть такой персонаж – Кью. Именно он снабжает агента два нуля семь стреляющими ручками и летающими автомобилями. Вот и у меня есть свой собственный Кью. Возникает закономерный вопрос: зачем мне, провинциальному телохранителю, разнообразные технические приспособления?

Наверное, все дело в моей специфической биографии.

Родилась я в далеком Владивостоке, мой отец Максим Охотников был генералом. Так что, когда для меня настало время выбирать дорогу в жизни, папа напряг свои старые связи и пристроил дочку в необычное учебное заведение. Наш вуз был создан еще в советские времена специально для дочерей крупных военных чинов и поставлял кадры для армии, разведки и спецслужб. Не всем же бегать с оружием, кому-то надо сидеть в аналитическом отделе, переводить с разных языков и тому подобное. Надо сказать, мой папочка знал, что делал. К тому времени – а именно к семнадцати годам – я совершенно отбилась от рук, увлекалась экстримом, и чем опаснее, тем лучше, да еще умудрилась влюбиться в красавца-подводника, пока его лодка стояла на военной базе. Так что резкая смена обстановки пошла мне только на пользу.

Чем бы я ни занималась, я выкладываюсь на сто два процента – такой уж у меня характер. Так что я рьяно погрузилась в изучение пяти иностранных языков, психологии, криптографии, а также других не менее интересных наук. Поначалу мне, провинциальной девочке, было трудновато – приходилось соперничать за первое место с девицами, вышедшими из элитных школ. Вот если бы нам вздумалось устроить соревнования по бейсджампингу или погружению с аквалангом, вот тут я бы утерла нос кому угодно. Но постепенно трудные науки улеглись у меня в голове, учеба стала привычной рутиной, и я в очередной раз заскучала. Несмотря на жесткий контроль и режим, установленный в Ворошиловке, я умудрилась обойти все запреты и завела очередной роман – на этот раз с иностранным дипломатом. За нами велось негласное наблюдение, но мне удавалось хранить мою тайну целых полгода. Но в конце концов я, конечно же, спалилась.