Опасный поцелуй - Джефф Эбботт

– Это все ваши пожитки?

– Да. Путешествую налегке. Нет у меня доверия ко всяким домикам на колесах.

– Поэтому вы взяли абсолютно все свое имущество с собой, чтобы встретиться с тем парнем с яхты.

– Ну да, – ответила Хезер, явно растерявшись.

– Вы переехали к нему жить?

– Нет. Просто не люблю, когда мои вещи валяются где попало.

– Он назвал вам свое имя?

– Возможно. С чем была связана его глубокая печаль?

– Он сказал мне, что брат… был источником печали всей его жизни. Насколько я поняла, брат Пита умермолодым. Еще он упоминал о каком-то священнике который сбил его брата с пути истинного. Некто Джонс. – Она взглянула на Дэлфорда. – Слова Пита звучали так, будто этот священник был виновен в гибели его брата.

Дэлфорд прервал ее:

– Пит говорил вам о каких-либо имеющихся у него доказательствах?

– Нет. Но он жаловался, что никак не мог состыковать в этом деле разные детали. – Тут она подняла на них свои широко раскрытые глаза, словно ребенок, ожидающий одобрения родителей.

– Хотелось бы услышать об этом более подробно, – сказала Клаудия. – Что именно он говорил об этом священнике и своем брате?

Хезер поморщилась.

– Господи, я ведь, блин, не стенографистка, да он и не вкладывал в свои слова какого-то особого смысла. Я рассказала вам то, что знала.

Клаудия молчала, ожидая, пока в комнате наступит тишина, и принялась постукивать концом ручки по блокноту.

– Он когда-либо предлагал вам прийти к нему на яхту и раздеться, чтобы сниматься в кино?

Хезер громко расхохоталась.

– Нет! Я ведь не какая-нибудь уличная шлюха. С тех пор как я приехала сюда месяц назад, у меня не было никаких проблем с полицией.

– Как вы добрались до пристани?

– С «Маленького шалуна» до города меня подвезли. А на пристани я оказалась в начале одиннадцатого. – Она отломала от чашки еще одну длинную полоску пенопласта и раскрошила ее. – Потом я отправилась к его яхте – он объяснил мне, что она большая и стоит в самом конце причала, – и поднялась на борт. Я позвала его, но никто мне не ответил. Дверь была открыта. Я спустилась вниз… – Горло ее начало судорожно дергаться. – В кухне и гостиной никого не было, поэтому я постучала в спальную каюту.

– Она была закрыта? – спросила Клаудия.

– Да. – Хезер нервно облизнула губы. – Я громко позвала Мэджорса и сильно толкнула дверь. Там, на кровати, я и увидела его… с лицом, забрызганным кровью. – Она на мгновение замерла: девчонка, столкнувшаяся с неумолимостью смерти и осознавшая, что однажды это коснется и ее самой. – Мне кажется, что я закричала. Думаю, что должна была закричать. Я слетела с этой яхты, словно там был пожар. Я бежала по пирсу и кричала, пока ко мне не вышли люди.

– Не видели ли вы кого-то подозрительного рядом с яхтой? Или на пристани? – Это был вопрос Дэлфорда.

– Нет. – Хезер сложила перепачканные какао ладони вместе. Клаудия вытащила из коробки салфетку и протянула ее девушке. Та тщательно вытерла руки и смяла ее в комок. – Я очень переживала за него, думала о том, как он был подавлен, поэтому никого не заметила.

Дэлфорд мрачно кивнул.

Клаудия подумала: «Только, детка, не вздумай за мой следующий вопрос двинуть мне по физиономии, как это принято у девочек-скаутов в таких случаях».

– Вы в данный момент в трусиках? – осведомилась она.

Лицо Хезер перекосилось.

– Что, простите? – ошеломленно спросила девушка.

– Я хотела бы знать, надеты ли на вас сейчас трусики.

– Зачем это вам?

– Пожалуйста, просто ответьте на мой вопрос.

– Да, я ношу трусики. А вы считаете, что я должна разгуливать повсюду без нижнего белья?

– Покажите мне их, пожалуйста. Я хочу, чтобы вы спустили джинсы настолько, чтобы я могла убедиться, что на вас есть трусики. Шеф, не могли бы вы на минутку выйти? – От такого поворота Дэлфорд только часто заморгал глазами.

– Он может остаться. Мне все равно. – Хезер встала и аккуратным рывком сдернула вниз свои джинсы без пояса. Клаудия увидела ниже талии девушки полоску белых, изрядно поношенных трусиков.

– Благодарю вас, – сказала Клаудия.

Хезер вновь натянула джинсы и села.

– Попробую угадать. Вы нашли на лодке пару женских трусов и хотели убедиться, что они не мои? – Казалось, Хезер была умнее, чем выглядела. – Те трусы, вероятно, принадлежали его подружке.

– Вы знаете, что у него была подружка? – спросил Дэлфорд.

– Пит как-то упомянул о даме, которая живет с ним на яхте. Но у меня сложилось впечатление, что он уже пресытился ею. Пит сказал, что она заработала на нем кучу денег и он устал от нее.

– Мы просим вас никуда не уезжать из города, пока не будет закончено наше расследование.

Глаза девушки снова расширились.

– Это что, домашний арест?

– Нет, просто не уезжайте из города.

Хезер откинулась на спинку стула.

– Я думаю, что с моими показаниями покончено, и теперь, если вы собираетесь продолжать допрос, я требую присутствия при этом общественного адвоката, как по телеку показывают.

– Тогда еще пара очень простых вопросов, – сказала Клаудия. – Как женщина, которая много путешествует и живет в палатке, носите ли вы пистолет?

Хезер ковырнула стол грязным ногтем.

– Нет. У меня есть баллончик с перцем, а еще я знаю, как врезать по яйцам так, чтобы они через горло выскочили.

– Видели ли вы где-нибудь эту молодую женщину? Может быть, на пляже? – Клаудия вытащила из блокнота листок с фотографией и придвинула его к Хезер. Дэлфорд следил за этим безучастно.

– Марси Энн Бэлью, – прочитала Хезер. Она внимательно изучала снимок, словно старалась найти в лице, запечатленном на фото, какое-то сходство с собой. – Мне жаль, но я никогда не видела ее.

– Где вы будете ночевать сегодня? – спросил Дэлфорд.

Хезер смутилась.

– Думаю, снова в парке.

– Если вы до сих пор под впечатлением увиденного, то оставаться одной ночью, в темноте, удовольствие сомнительное. – Голос Клаудии смягчился: – Можете приземлиться здесь.

– Нуда, классно. В тюремной камере! – воскликнула Хезер. – Нет уж, спасибо.

– Мы оставим дверь открытой. Вы не будете заперты. Здесь чисто и тепло. – Клаудия отважилась улыбнуться. – А в ночную смену сегодня здесь остается интересный молодой человек.

Лицо Марси Энн Бэлью улыбалось им обеим.

Хезер покачала головой.

– Не буду я оставаться ни в какой камере.