Царство страха - Хантер С. Томпсон

Но не поймешь, что именно.

Может, знает мистер Джонс?

Боб Дилан

Нет, сэр, даже и не думайте об этом. Мистер Джонс даже и не претендует на понимание происходящего прямо сейчас в Америке. Не претендуют и другие.

Мы повидали Странные Времена на своем веку, но то, что началось в этой стране после 2000 года, можно назвать только суперстранным. Вот уже и на самолетах никто не летает... Мы теперь живем в опасно-странные времена. Умным людям только и остается, что пожать плечами и признать, что они ни хрена не понимают.

Единственные, кто сохраняет уверенность и спокойствие - это Новые Тупые. Это начала конца того мира, к которому мы привыкли. Обреченность - вот наш действующий моральный кодекс.

* * *

Осенние месяцы в Америке никогда не кажутся скучны­ми. Начало Работы, начало Учебы, начало Футбольного Чемпионата... Осень - время Традиций и могущественных устоявшихся Ритуалов, время страннейших праздников - Хеллоуин с его Сатанизмом, зловещий Праздник Урожая, который самым пагубным образом отражается на мозгах не­которых людей.

Осень - время Страха, Жадности и Накоплений на грядущую зиму. Из стариков выколачивают долги, у больных и беспомощных отбирают последнее. Сборщики долгов хотят хорошенько подготовиться к ужасам января и февраля. Именно в это время, в самые футбольные месяцы, особенно активно похищают маленьких детей и школьников. Малютки обоих полов традиционно умыкаются прямо с улиц организованными бандами Извращенцев, которые затем, согласно обычаю, дарят детей друг другу на Рождество в качестве персональных Секс-Рабов и предметов для развлечения.

Большинство таких вещей - Омерзительны, Неправедны, Злобны, но, по крайней мере, Традиционны. Они про­изойдут в любом случае. Твое лобовое стекло обязательно заледенеет, глушитель взорвется, а в пробке вас протаранит незастрахованный водитель на ворованной машине.

Но какого черта? Как раз оттого-то мы и покупаем Страховку, правильно? Как раз Неизбежность этих кошмаров де­лает их такими домашними и привычными. Жизнь продолжится, хорошо это или плохо. Конструкция может чуть По­коситься, но фундамент, основание - останется Прочным и Непоколебимым.

Ну-ну. А теперь подумайте еще раз. Оглянитесь вокруг. Разъедающее ощущение Паники повисло в воздухе, и за ним тихо следуют Страх и Неопределенность, которые появляются всякий раз, как только старые установки и точные Инструкции вдруг оказываются пустым звуком... Вот, грядут президентские выборы, но только нет никакого Президента. Избрали новый Конгресс, как водится, но только это уже не Конгресс, во всяком случае, не тот Конгресс, к которому мы привыкли; и что бы с этим Конгрессом не случилось, все будет беспомощным и жалким, как и тот, кто будет избран «Новым Президентом».

Если рассматривать мир, как спортивную арену, то можно сказать, что идет игра за Суперкубок, дополнительное время назначают 19-й раз, но счет по-прежнему Не Открыт. Или, другими словами, четверо ведущих звезд L.A. Lakers убиты в разных местах и при разных обстоятельствах, но в один и тот же день. Страх и Отвращение гарантированы. Оставьте всякую надежду. Приготовьтесь к Странностям. По­знакомьтесь с Каннибализмом поближе.

Всего хорошего,

Док.

19 ноября 2000 года

- Не то, чтобы мне прямо свербит выложить тут все, что я думаю об индивидуализме, но все-таки мне уже ясно, что остаток жизни я проведу, выражая свою позицию на этот счет, тем способом или иным, и я думаю, что клавиши пишущей машинки подойдут мне больше, чем внезапные вспышки насилия из-за всяких там фрустраций. Я не говорю, что на этой странице полностью изложено мое жизненное кредо, но тут я впервые, кажется, в жизни, говорю о человеке в своем понимании, как о независимой, самоопределяющейся единице. Конечно, тут имеется в виду не «независимость» в обычном смысле этого слова, а та спонтанность действия и свобода мысли, которых достигают лишь немногие смельчаки.

Из письма Джо Беллу, 24 октября 1957-го год

База ВВС «Эглин», Форт Уолтон Бич, Флорида.

Я уже прошел половину курса обучения в Военно-Воздушных Силах, когда стал свидетелем первой авиакатастрофы. Это случилось во Флориде, на базе «Эглин», во время приготовлений к ежегодной официальной «Демонстрации Огневой Мощи». Там присутствовал Артур Годфри, и, насколько я припоминаю, ему там сделалось малость Нехорошо. Больше он уже никогда не писал о доблестных ВВС.

Помогите! Вдруг нахлынули воспоминания о лучшем фотографе, с которым я работал, о том, как он отправился снимать некогда знаменитую 24-часовую гонку на Гран-При Формулы Один в Себринге, и никогда уже больше не вернулся на работу. Его звали Джордж Томпсон, очень одаренный был парень. Когда он уже пробирался к выходу, его вместе с камерой расплющило гоночным автомобилем, как гамбургер. О Боже! Той ночью мне пришлось писать Некролог для Спортивного Раздела... Это случилось через две недели после той ужасной катастрофы на «Демонстрации Огневой Мощи». Меня эта история тогда здорово подкосила. Едва с катушек не съехал - два месяца пил беспробудно, находясь в самовольной отлучке, мотаясь между Толлахэсси, Мобайлом и Новым Орлеаном. Я растерял форму, и из бравого летчика превратился в готового кадра для пребывания в психушке - почти со Скоростью Света.

Грустная история, правда? Но тогда я был Молод. Все удары отлетали от меня, как каучуковый мяч. Девушки дарили мне свою любовь, а «квиры» в Новом Орлеане подогревали амфетаминами. В своей спортивной машине MG/A, что носилась подобно молнии, я отвозил офицерских жен на пляж в Дестин, и там мы купались голышом. Прекрасная дочь полковника Хьюго предоставила мне свой шикарный особнячок в Мобайле на те две недели, когда военная полиция разыскивала меня повсюду. Во дворе у нее располагался бассейн в форме футбольного мяча, и соседи донесли на нас, что мы бегаем вокруг него голыми и занимаемся любовью на трамплине для прыжков в воду, словно морские котики... Салли любила футболистов. Ей казалось, что она навечно останется Молодой, высасывая сок Вечной Жизни из юных и крепких тел. Она называла его «Райским молоком», и каждую ночь мазала указанным молоком лицо.

Салли исполнилось двадцать пять, и она выглядела, как одна из тех стройных бразильянок, что играют в волейбол на пляже воскресным утром. Ее отец служил полковником на базе ВВС, а мать была Южанкой-Дебютанткой. Ее маленький сын, смеялся, как сумасшедший, всякий раз, когда я хватал его за икры и раскручивал, словно пращу... Уже не вспомню, как его звали, но он меня очень любил и думал, что меня зовут Бравый Летчик. Его мамаша таскала меня тем временем на вечера в модных барах и яхт-клубах в Мобайле. Она водила небесно-голубой Кадиллак, любила раздеться догола и нестись на дикой скорости по шоссе Пенсакола - на своей машине или на моей. Ее машина оказалась слишком большой и тяжелой, чтобы ездить на ней на пляж и парковаться среди песчаных дюн. Ночами мы плавали в Мексиканском Заливе, при свете полной Луны.