Выжившие - Кевин Уигналл

– Как насчет сигнальной ракеты? Где-то должна быть ракетница.

Том вновь стал прислушиваться к разговору. Он не понял, кто это сказал – возможно, Ник.

Барни авторитетно заявил:

– Обычно они хранятся в бортовой кухне носового отсека, понятно, почему. Но даже если мы найдем ракетницу, мы не можем растрачивать все ракеты здесь.

Ник недоуменно покачал головой и раздраженно поинтересовался:

– Почему же не можем?

Барни стоял на своем.

– Крис был на вершине склона, он подтвердит: ничего, кроме джунглей, насколько хватает глаз, вокруг нас нет. Мы здесь провели все утро и не видели ни одного самолета.

– Он прав, – кивнул Джоэль. – Если мы найдем ракетницу, то оставим ее до того момента, когда будем знать, что спасатели рядом.

Стало понятно: Джоэль продолжал верить в то, что достаточно просто подождать, и спасатели найдут их.

Крис посмотрел на свою пустую пластиковую тарелку, и вдруг его лицо посветлело.

– А в кухне есть спиртное?

Ник наклонился и, показав на него пальцем, улыбнулся:

– Отличная мысль!

Джоэль растерялся, не зная, что ответить, но Элис тут же твердо оборвала Криса:

– Есть, но никто не должен его трогать. – Все посмотрели на нее. – Мы оставим его для обработки ран и, если понадобится, для обезболивания. – Ее слова произвели зловещее впечатление, и Том увидел, как на лицах людей появилось выражение тревоги. Внезапная смерть Тоби, видимо, крепко засела в головах, и все смогли живо представить себе обстоятельства, о которых говорила Элис. – Есть еще кое-что. Раз я и Шен отвечаем за еду и воду, то нам будет сложно вести учет, если кто-то еще будет ходить на кухню.

Тому стало интересно, возразит ли кто-нибудь, но когда говорила Элис, в ее голосе слышалась сила, с которой нельзя было не считаться. Все притихли и посмотрели на Джоэля – тот согласно кивнул.

– Она права в том, что касается спиртного и кухни. – Он задержал свой взгляд на Томе. – Каждый должен делать свое дело. Мы не сможем выжить, если все будут делать что хотят.

Том выдержал его взгляд, и Джоэль почувствовал облегчение, когда Шен спросил:

– Может, собрать еще дров?

Пока костер горел ровным пламенем, но веток, чтобы подложить в него, уже не было. Однако Джоэль отказался от предложения.

– Думаю, с этим можно немного подождать. Теперь нам нужно закончить с багажом. У нас в рюкзаках или в сумках других пассажиров должны быть фонарики и спрей от насекомых. Давайте соберем все, что сможем найти, прежде чем стемнеет.

Активная работа тут же возобновилась, и вновь Том не мог не обратить внимания на то, что некоторые быстрее остальных вскочили с места и принялись за дело. Элис, Шен и Барни направились к ступенькам в хвосте самолета, и через минуту Том последовал за ними.

Поднявшись на верхнюю ступеньку, он услышал, что Элис и Шен обсуждают вопросы, связанные с едой, сортируя и разделяя ее. В другой стороне Барни работал во втором туалете.

Том заглянул к нему, а потом повернулся и вдруг заметил за задними сиденьями ниши, где стояли ящики со спасательными плотами. Тут же в голову ему пришла мысль, простоте которой он улыбнулся.

Это казалось настолько элементарным, что парень даже не поверил себе и обратился к Барни:

– Можешь подойти сюда на минутку?

Тот вышел из туалета и выжидательно уставился на Тома.

– Спасательные плоты.

– Конечно, они есть во всех самолетах, – кивнул Барни. – Двойное количество аварийных трапов и спасательных плотов, но на борту для них должно быть достаточно места. Толку от них в джунглях никакого.

– Если только рядом нет реки.

– Точно! – Глаза Барни загорелись. – Да! Даже если они пригодятся не на всем пути, на них перемещаться безопаснее и проще, чем идти пешком через джунгли. То есть риски, конечно, есть, но…

Он умолк, заслышав шаги, – кто-то поднимался по ступенькам. Они повернулись: в салон вошла Наоми. Высокая и необыкновенно красивая, она играла в теннис на полупрофессиональном уровне. Директор Фриман не уставал с гордостью повторять, что в один прекрасный день девушка станет Наоми Канг, победительницей Уимблдона. Но, несмотря на все ее очевидные достоинства, у нее тоже было мало друзей.

Она улыбнулась, заметив, как все уставились на нее, и пояснила:

– Я хочу писать.

– Чувствуй себя как дома. – Барни жестом показал на туалет, который уже успел сделать. – Смыва нет, но сила тяжести тебе в помощь.

Том прыснул от смеха. Наоми неуверенно улыбнулась и зашла в уборную.

Парни не слышали, как к ним подошел Джордж, – он возник в дверном проеме и посмотрел на Тома.

– Можно спросить?

Тот пожал плечами. Он никогда прежде не встречал так много людей, желающих с ним поговорить.

Барни воспринял это как намек на то, что ему лучше уйти:

– Пойду поработаю.

Джордж озадаченно проводил его взглядом и когда они с Томом остались одни, сказал:

– Я нечаянно услышал разговор Элис и Лары. Если собираешься уйти отсюда, я пойду с тобой, если не против. Думаю, Джоэль говорит дело, но оставаться здесь – плохая идея.

Том снова пожал плечами, хотя на самом деле начинал удивляться тому, что столько людей хотят идти с ним.

– Конечно. Мы уходим послезавтра, если до этого не получим какой-нибудь знак о приближении спасателей.

– Отлично. Знаю, мы прежде никогда не разговаривали, но мне твой план реально нравится.

Том кивнул, и Джордж пошел обратно. Но прежде, чем исчезнуть в проеме, он обернулся.

– Я ушел из футбольной команды месяц назад. Моей команде это пришлось не по нраву, поэтому я и не сидел с ними.

– Ясно. Не знаю, зачем ты мне об этом сообщаешь, но… ладно.

Джордж улыбнулся и добавил:

– Я знаю. Думаю, мне просто нужно было высказаться: мой уход из команды спас меня от смерти.

Том согласно кивнул, и парень ушел.

Потом открылась дверь туалетной комнаты, и из нее вышла Наоми.

– Я тоже пойду. Если можно. Я хочу пойти с вами, ребята.

– Хорошо.

Она, казалось, удивилась тому, как легко Том согласился, и, словно ей нужно было продолжать его убеждать, добавила:

– Спасибо. Я… хм… чувствую себя здесь белой вороной.

– Мы оба себя так чувствуем, но не волнуйся, я тебя не брошу.

– Спасибо.

Она попыталась улыбнуться, но едва могла сдержать слезы. Том совершенно ее не знал, но в тот момент увидел, насколько Наоми была ранимой в душе при всей своей внешней силе, и ему стало жалко ее.