Красный космос - Михаил Савеличев

– Беги… Зоя… беги… – прошептал Антипин.

И Зоя побежала.

У входа в учебно-тренировочный корпус стоял добрейший Роман Михайлович в неизменной клетчатой кепке с козырьком, которую он не снимал, даже когда залезал в пустолазный костюм. Варшавянский посасывал пустую трубочку и рассматривал скачущих с ветки на ветку белок. Походил он не на врача экспедиции, а на пенсионера, приехавшего в дом отдыха слегка поправить здоровье. Зоя понимала, что вид у Варшавянского обманчивый, что он – героический человек, ветеран медицинской службы, спасший во время войны и мира сотни и сотни жизней, проводя в лютых фронтовых, а затем и космических условиях сложнейшие операции, но ничего не могла с собой поделать – походил он на пенсионера, вот хоть тресни.

– Пересдача? – спросил Роман Михайлович и огладил шкиперскую бородку.

– Да, – кратко кивнула Зоя, взялась за дверцу, но Варшавянский ее остановил:

– Филипп Артебалетович еще не подошел. Не торопитесь, постойте здесь, подышите воздухом.

– Хорошо, Роман Михайлович, – покорно сказала Зоя. Вот и сейчас она ощутила в себе странный импульс. Ей хотелось отклонить предложение Варшавянского, отговориться необходимостью еще разок проштудировать принципиальную схему движителя с лучевыми фотопреобразователями, будто чувствовала, что все неспроста. Ох, неспроста добрейший Роман Михайлович с раннего утра стоял здесь, будто поджидая Зою для разговора. Какого?

Варшавянский долго молчал, несколько раз вынимал трубочку, осматривал ее, будто убеждаясь, что в чашечке как нет табака, так и нет, вздыхал, прикусывал мундштук и со свистящим звуком втягивал воздух, словно то не трубка, а музыкальный инструмент.

– Вас что-то гложет, Зоя? – он так и выразился – «гложет». – Признаюсь, Зоя, я наблюдаю за вами, впрочем, как и за другими членами экипажа, но никто не вызывает у меня столь смешанного чувства, как вы.

Зое вдруг стало зябко, она судорожно потерла голые предплечья. Пару раз стукнула каблуком пружинящую землю, усеянную сухими еловыми иглами.

– С одной стороны, ваши физические и психологические тесты находятся в превосходной форме, иначе у меня имелись бы более строгие, нежели интуиция, доказательства или, по крайней мере, показания к дальнейшей вашей диагностике. Но с другой… мне крайне сложно сформулировать… Вас что-то гложет, Зоя. Некоторое время я думал, что всему причиной – гибель вашего напарника, из-за чего вы, может быть, считаете, что не совсем по праву заняли предназначенное ему место…

– Я, Роман Михайлович, – прервала было Зоя Варшавянского, но тот поднял ладонь, призывая к молчанию.

– Но дело, я уверен, не в этом, – сказал Варшавянский. – Может, вы сейчас даже думаете, что как раз в этом, это, так сказать, ваша убежденность. Но поверьте, Зоя, моему опыту военно-полевого хирурга, подобное ощущение, что на месте павшего товарища должны были быть вы, и чертовски несправедливо, что те, кто лучше нас, гибнут, освобождая место для таких, как мы, гораздо более… хм, не лучших, так вот, подобное чувство – самое распространенное. И что в нем самое хорошее – оно излечивается само. Оно придает нам силы жить не только за себя, но и за того парня, как в песне, помните?

– Но я именно так и думаю, Роман Михайлович! – не вытерпела Зоя. – Почти думаю… – тут же смутилась она.

– Почти? – усмехнулся Варшавянский. – Нет, милочка, у меня для вас не совсем приятное известие – дело отнюдь не в этом, как бы вы ни пытались себя убедить. Гибель лучших друзей придает нам силы, и вы из этой породы, я вижу. Подумайте, Зоя, ваша успеваемость – результат фактора икс, который я не могу пока распознать. И ваша, скажем так, некоторая отчужденность от остального экипажа – проистекает оттуда же. В иных условиях я бы настоятельно рекомендовал комиссии заменить вас дублером.

Зоя обмерла.

– Роман Михайлович, я… я обещаю… все зачеты… все тесты…

– Я же сказал – в иных условиях. И дело не в зачетах, не правда ли, уважаемый Филипп Артебалетович, – Варшавянский церемонно поклонился преподавателю, который пыхтя, словно разогревающийся ионный движитель, приближался к ним по тропинке.

– Неправда, уважаемый Роман Михайлович, – ответствовал Филипп Артебалетович. – Не расхолаживайте нашу замечательную молодежь. Она и так вся расхоложенная. Представляете, что сегодня заявила мне внучка? Что ей на лекции сказали, будто электроракеты – это уже древность. И что на смену идут фотонные прямоточники проекта «Хиус»! Представляете?! Вот вы, молодежь, – обратился Филипп Артебалетович к Зое, – можете с ходу назвать десять преимуществ ионных движителей над фотонными? Назовете, получите свой зачет, даже не заходя в класс, даю слово.

Пока Зоя запинаясь, потея, отдуваясь вспоминала и воспроизводила соответствующие пункты из соответствующего параграфа толстенного учебника за авторством, как нетрудно догадаться, Филиппа Артебалетовича Данило-Данильяна, сам Филипп Артебалетович будто ее и не слушал, продолжая беседовать с Варшавянским о медицинских тонкостях поведения тех, кому за шестьдесят (по возрасту), а Варшавянский ему отвечал, что здесь важнее не быть за сто и даже за восемьдесят пять (по весу). Данило-Данильян грустно поглаживал себя по животу, давно перешедшему в стадию «брюхо», и жаловался на то, сколько нам открытий чудных готовит кондитерская фабрика «Заря».

– Что же, – сказал Филипп Артебалетович, когда Зоя добралась до десятого пункта, – обещал так обещал. Благодарите внучку – «Хиус» ей, видите ли, подавай! На Венеру собралась, и не так, чтобы месяц туда, месяц обратно, а со скоростью света. Молодежь торопится жить! Зачетку вашу давайте.

Данило-Данильян наложил размашистую резолюцию, которая не желала умещаться в отведенных ей зачетной книжкой рамках:

– Получайте, хвостатое животное.

Сунув зачетку в карман, Зоя сделала попытку все же войти в учебно-тренировочный центр, но Роман Михайлович вновь ее остановил:

– Куда-куда?

– На центрифугу, потом в бассейн искусственной невесомости, затем…

– Сегодня у вас назначается выходной, – сказал Варшавянский. – Никаких перегрузок и прогулок под водой в пустолазных костюмах. Видите тропинку? – показал он.

– Вижу, – сказала Зоя.

– Вот вам назначение вашего экспедиционного врача – идти по ней, никуда не сворачивая, дойти до ее, так сказать, истоков и там… там… В общем, чтобы до вечера я вас здесь не наблюдал. Просто погуляйте, подышите свежим воздухом.

Так Зоя оказалась в Звездном. От тропинки то и дело ответвлялись утоптанные дорожки, что вели к стоящим среди ельника разнокалиберным зданиям из стекла и бетона, непонятно как вообще здесь построенным, ибо вековые деревья подходили к ним вплотную, а один неохватный гигант так вообще втиснулся в крыльцо парадного входа двухэтажного приземистого корпуса, отчего строителям пришлось придать ступенькам весьма замысловатые формы кривых второго порядка.

– Эй, не споткнись! – веселый окрик вывел Зою из задумчивости.