Лики Поднебесной - Артем Корсун

Современные научные представления действительно допускают, что ряд арийских племен мог попасть в Китай в луншаньское время, когда впервые на территории Китая появляется домашняя лошадь. Колесницы того времени еще не обнаружены, но вполне возможно, что как раз тогда они и появились в Китае. Луншаньские традиции, как мы уже говорили, были сильны в шанское время, но и луншаньские, и шанские погребения представлены исключительно монголоидами, а значит, несомненная арийская примесь в луншаньской культуре была незначительной, хотя такое арийское изобретение, как колесница, было усвоено китайцами. Также указывает, по мнению некоторых исследователей, на якобы арийское происхождение шанской династии стилистика изображений на шанской бронзе. Она действительно напоминает присущий историческим скифам «звериный стиль». Но вот только скифы впервые увидели боевые колесницы, когда на них напал в середине 1 тыс. до н. э. персидский царь Дарий. А боевые колесницы попали в войско Дария после того, как он завоевал Ближний Восток, где боевые колесницы действительно были очень популярны. Интересно и другое несоответствие — скифы никогда дальше Алтая не продвигались, а на территории Азии восточнее Алтая колесного транспорта никогда и не было, кроме как в самом Китае. Да и на самом Алтае речь идет не о боевых колесницах, а о двух-, реже, четырехколесных повозках кочевников.

Есть и другой аргумент против арийского происхождения шан-иньцев. У ариев не было развернутого культа мертвых. Так, иранские племена вообще старались отгородиться от мертвых, они клали тела своих покойников на особые ритуально нечистые «башни молчания» и оставляли их птицам-падальщикам. Арии Индии и Европы кремировали покойников, также считая, что мертвецы вредят миру живых. Погребения жен, еще реже слуг арийского вождя известны, но они связаны скорее с развитием рабства, поскольку встречаются в то же время и у неарийских народов. Напротив, сама идея того, что покойный правитель, находясь в гробнице, помогает живым, довольно часто встречается в культурах Средиземноморья, например, в Древнем Египте, вся жизнь которого была пронизана необходимостью обеспечения загробного существования. Но опять-таки нет никаких свидетельств о контактах египтян и китайцев в те далекие годы, и уж конечно у египтян никогда не было гадания по лопаткам жертвенных животных. К тому же заупокойные верования китайцев существенно отличались от верований египтян. Для китайских императоров важным было сохранение своего земного существования при помощи волшебной «пилюли бессмертия», тогда как египтяне стремились обеспечить себе вечное счастливое посмертие. И даже жизнь умерших императоров в аньянских гробницах была полной аналогией земного существования, поэтому требовалось присутствие при дворе мертвого императора всех, кто был мил ему при жизни. Не было, конечно, у египтян и практики умерщвления слуг и придворных умершего фараона. Поэтому можно говорить лишь об отдаленных аналогиях между этими двумя великими культурами.

Не доказывается арийская теория и на лингвистическом уровне. В то время как некоторые лингвисты находят параллели между языком сменившей Шан династии Чжоу и индоевропейским, сравнение, к сожалению, с шанским языком невозможно — от Шан сохранились лишь надписи на костях, тогда как от Чжоу сохранилась рифмованная книга песен «Шицзин».[17] Есть и более простое объяснение арийского влияния на позднюю империю Шан и Чжоу. Дело в том, что к западу от Чжоу в эпоху Шан жило индоевропейское племя тохаров. В 1966 г. историк Э. Паллиблэнк предположил, что именно это племя могло быть посредником между Китаем и западной цивилизацией.

Но все-таки даже происхождение Шан-Инь до сих пор остается загадкой. Согласно общепринятой среди китайских историков версии, племена Шан пришли из северных районов Центрального Китая.

Археологи часто связывают формирование традиций династии Шан с более древними династиями, правившими в Эрлитоу и Эрлигане. Дело в том, что коллекция обнаруженных в Аньяне роскошных бронзовых изделий очень близка по манере исполнения с этими древними бронзами. Еще два важных момента сходства — техника гадания и царские гробницы. Письменность аньянского архива предстает перед нами в виде хорошо развитой системы иероглифов, сохранивших до наших дней свое начертание. Историки утверждают, что такая сложная иероглифическая система не могла возникнуть в краткий промежуток времени, а складывалась в течение многих столетий. Письменность более древних гадательных надписей практически не поддается расшифровке, значит, иероглифика, близкая к современной, сложилась между Эрлитоу-Эрлиганским периодом и династией Шан.

Что же представлял собой Китай в период Шан?

Благодаря археологам мы знаем, что шанцам были известны пшеница и ячмень, знакомые китайцам еще с луншаньского времени, местные злаки — чумиза и рис, а также бобы и фасоль. Из этих злаков и бобов шанцы варили каши и похлебки. Дополнением к кашам были различные овощи и фрукты. В пищу также употребляли грибы, ягоды, коренья и травы. Конопля шла и на масло, и на ткани, однако ткани в то время уже умели изготовлять и из шелка. Основными домашними животными были свинья и собака. Видимо, собак, так же, как и позже, выращивали на мясо. Коровы и лошади, овцы и козы, куры, утки и гуси также были известны шанцам, но были довольно редки на столах того времени. Зато много ловили рыбы и дичи. Основными объектами охоты были кабаны, олени, тигры. Возможно, в то время китайцам удалось приручить обитавшего на юге Китая слона. Слонов не ели, а использовали для перевозки грузов и расчистки местности от завалов. Большое военнохозяйственное значение имели лошади.

Простые шанцы жили в таких же хижинах-полуземлянках, что и их предшественники яншао и луншаньцы. Среди таких хижин величественно возвышались императорские дворцы, которые были построены уникальным, нигде в мире более не известным способом, носящим название «ханту». Отличие этого способа от приемов кирпичного или каменного строительства, распространенных в Средиземноморье и Междуречье, столь разительно, что не позволяет говорить о каком-то западном заимствовании. Дворцы и крепостные стены Китая, начиная с самых первых дворцов Эрлитоу и Эрлигана, возводили уникальным способом: в специальные длинные деревянные формы клали слои мокрой земли и глины, которые затем утрамбовывали каменными пестами. Когда получившиеся длинные лепешки высыхали, то их укладывали друг на друга. Такую толстую глиняно-земляную стену, снаружи напоминающую кирпичную кладку, изнутри укрепляли камнями и деревянными балками. Длинные лепешки ханту слегка напоминают кирпичи, но, во-первых, при производстве кирпичей не использовался обычный грунт, а во-вторых, получившиеся ханту не разрезали на отдельные кирпичи, а выкладывали как есть.

В шанском Китае впервые наглядно произошло разделение страны на два мира — мир крестьян и мир императорского двора. В столичной зоне, простиравшейся на несколько десятков километров, располагался один или несколько крупных городов. В столице жил император и его приближенные. Также в столице и соседних городах расселялись воины и чиновники, ремесленники и слуги. Здесь располагались дворцы и мастерские, амбары и склады, казармы и поля, принадлежавшие двору вана (правителя).