Нам (не) нужен новый папа! - Ксения Игоревна Руднева

ужасная мать на свете! И теперь мой сын обречен на страшные муки из-за того, что магия в его теле непрерывно накапливается, разгоняется, расширяет каналы, причиняя невыносимую боль. И если не помочь Алексу сбрасывать излишки, она грозит выжечь его изнутри до тла.

Страшный, полный отчаянной боли крик вырвался из моего горла. Я осела на пол рядом с сыном и положила ладонь на полыхающий лобик.

– Что? – в холл выбежал Айдэн, одетый в одну лишь рубашку и костюмные брюки. – Инициация? Ты же говорила, что еще рано…

Я всхлипнула, не удержав рыданий. Не тот был момент, чтобы демонстрировать внутреннюю силу врагу. Бэрнетт без лишних слов бросился к нам, пристроился рядом с Алексом и взял его ладошки в свои.

– Сейчас, малыш, потерпи, – приговаривал он. – Скоро станет легче.

Я перестроилась на магическое зрение и увидела, как магия ровным и полным потоком выходит из Алекса, передается Дэну, а потом растворяется в пространстве, как туман поутру. Я видела, какими мощными становятся каналы моего сына – он обещал вырасти сильным магом, если, конечно, будет усердно заниматься. Именно из-за того, что магия Алекса не была родственна моей, мои каналы остались выжженными практически до тла во время первой инициации. Я терпела почти ту же боль, что и сынок сейчас, поэтому прекрасно понимала, каково моему мальчику.

Я гладила его лоб, перебирала взмокшие волосики и шептала, что все будет хорошо. Я даже сказала «спасибо» Айдэну за то, что он прибежал к нам на помощь. Нужно будет обязательно снять с него эти запонки и выбросить их куда подальше. В гробу я видала оказывать подобные услуги Свону, пусть даже и наши с ним цели в кои-то веки совпадали.

– Я принесу подушки и одеяла, – тихо сказала Рамира, которая, оказывается, все это время находилась рядом с нами. – Это надолго. Нужно устроить их как можно удобнее.

Алекс понемногу начал успокаиваться и практически перестал метаться. Бэрнетт брал всю боль себе, не позволяя излишкам магии задерживаться в теле моего мальчика. Хорошо бы было помочь Рамире, но оставить Алекса в тот момент я была просто не в состоянии. Никакая сила не способна была меня заставить отойти хоть на шаг от своего мальчика.

– А тебе было так же больно, дядя Дэн? – спросил Алекс, когда мы подложили под него перину и укрыли одеялом. Мира принесла с кухни теплого морса, и сын периодически прикладывался к кружке.

– Еще как, – улыбнулся Бэрнетт. – У нас с твоим папой инициация всегда начиналась одновременно, а помочь мог только наш отец. Как понимаешь, одному ему с двумя потоками магии справиться было сложновато, так что инициация – одно из самых нелюбимых воспоминаний нашего детства.

– А я вообще почти не помню папу, – со вздохом признался ребенок и поерзал на простыне, устраиваясь поудобнее. – Только на портрет его, который висит на стене, смотрю постоянно. Я поэтому и подумал тогда, что ты – это он, – усмехнулся смущенно сын, – вы ведь очень похожи. – Мам, – позвал слабым голосом Алекс. При взгляде на страдания ребенка, которые он в тот момент испытывал, мою душу как будто пропускали через мясорубку, хотя я и понимала прекрасно, что таков путь каждого мага. Сила всегда идет рука об руку с ответственностью и ценой, которую человек обязан за нее платить. А еще меня гордость брала при виде того, как стойко сын переносит страдания. Настоящий маленький мужчина. Мой. – Дядя Дэн помогает мне пройти инициацию, как будто он мой папа, да, мам?

– Да, сынок, – голос не слушался, то пропадая, то становясь слишком визгливым.

– Теперь ты разрешишь ему с нами жить и общаться? Теперь он хороший?

От этих простодушных, наивных слов я потерялась. Хороший ли Айдэн? Прямо сейчас – безусловно. Ведь это его волей излишки магии покидают организм моего сына, не нанося смертоносного вреда. Это каналы Айдэна принимают на себя страшную боль, предназначенную Алексу, ту, что непременно убила бы меня, бросся я спасать сына. И в том, что именно так я бы и поступила, сомнений никаких не было. А вот на вопрос, хорошая ли я, у меня в тот момент однозначного ответа не имелось.

– Твоя мама, – дыхание Бэрнетта стало тяжелым, поэтому говорить у него получалось только с паузами. Но, видя мою растерянность, он пришел на помощь и тут, – давно поняла… что я… хороший. Она даже отдала… мне… запонки твоего папы. Смотри, – Дэн неуклюже дернул рукой, демонстрируя подарок Свона.

– Это не папины запонки, – Алекс состроил обиженное лицо. – Зачем вы всегда меня обманываете? Я ведь уже не маленький. Мама сама недавно мне говорила, что оставила только одни папины запонки для меня, а остальные пришлось продать.

Бэрнетт кинул на меня острый, полный разочарования и затаенной боли взгляд, который заставил съежиться. Так вот каково ощущать себя предателем? Что ж, если он все эти годы жил с этим чувством, то Айдэну можно только посочувствовать. Яд от совершенного поступка разъедал меня изнутри, грыз до кровавых язв, заставляя душу корчиться от боли, и винить в том было некого, кроме самой себя.

– Потом, – пара коротких вдохов, – поговорим.

Он умолк, устало прикрыв глаза и держа в объятиях моего сына, а мне оставалось только смотреть на их страдания, разделенные на двоих, и молиться о том, чтобы все закончилось хорошо. А потом я собственноручно сниму с Бэрнетта эти злосчастные запонки, доеду до мэрии и засуну их Артуру в одно труднодоступное место! Как я вообще могла повестись на просьбу-приказ этого слизняка? Не иначе как помутнение сознания случилось.

Спустя примерно час стало полегче. Алекс забылся тревожным сном от усталости, лишь изредка продолжая вздрагивать в руках Айдэна. Дыхание Бэрнетта чуть выправилось, хотя взмокшие вискИ показывали, что он все еще сильно напряжен и далек от расслабленного состояния.

– Айдэн, – негромко позвала я, чтобы не разбудить сына. От продолжительного молчания я готова была на стены лезть. Уж лучше бы Айдэн злился и кричал на меня, обещая проклясть до седьмого колена или хотя бы уничтожить.

– Не надо, Флор, я понимаю, почему ты это сделала, но не проси меня принять твой поступок.

– Ты не оставил мне выбора, – прозвучало как жалоба, но даже я понимала, насколько ничтожным было это оправдание. Выбор всегда есть, просто делается он зчастую между плохим и очень плохим вариантом. – Прости, – попросила еле слышно.

– Что, по-твоему, произошло, когда убили Алана? – вместо ответа произнес Бэрнетт. – Из-за чего все случилось?

– Из-за золотых месторождений, что мы обнаружили на границе с землями аборигенов, – я послушно стала рассказывать. Слишком