Страна людей - Олег Ёлшин

Утром Ивана Степановича разбудил громкий стук в дверь его кабинета. Он вскочил и, наскоро одевшись, открыл ее. На пороге стоял Орлов. Он поздоровался, прошелся по комнате и молча включил телевизор. На экране снова был МЭР. Он казался усталым, похудевшим, и только глаза его светились безумным огнем. МЭР говорил речь:

– … когда мы переплывали Одер, наши войска были изрядно потрепаны, но сила духа и боевой задор, близость скорой победы придавали нам силу и уверенность, которая тогда помогала… Как сейчас помню, я молодой генерал…

– Нужно спасать МЭРа, – только и сказал Орлов, умерив звук нескончаемого потока с экрана.

– Он снова говорит речь? – удивился Иван Степанович.

– Он еще не закончил предыдущую, – ответил Орлов, – говорит уже сутки.

– Тогда пусть поговорит еще, мне нужно сделать обход, – сказал доктор.

А пациенты городской клиники, проснувшись, активно продолжили свою жизнь и вчерашние бдения. Особенно были угнетены те, которые не могли жить без телевизора. Они переключали с канала на канал, рычали, плакали, пытались броситься на говорящую голову МЭРа и достать ее из вожделенного ящика, который не показывал больше их любимые сериалы и столь необходимые для жизни и здоровья криминальные новости…

– Да, пора спасать МЭРа и мою больницу тоже, – наконец, согласился врач.

МЭР занимал центральную студию, которая была предназначена для выпуска местных новостей. Десятки мониторов показывали все работающие каналы, и на них был только он один. Вчера он отдал распоряжение переключить все каналы на эту студию, и теперь город, осознавая серьезность и своеобразие текущего момента, слушал и смотрел своего МЭРа. Только его одного. Теперь тот готов был заменить все возможные программы и передачи, телесериалы и новости, и даже шоу. В нем открылся особый дар, и он, без сна и отдыха, без пищи и воды был тем самым источником новостей, политическим и культурным носителем информации, заменив все каналы и программы. Даже передачу «Спокойной ночи, малыши» и «Кто хочет стать миллионером». Особенно он блистал, устроив конкурс «Минута славы». Он пел, танцевал, устраивал дискуссии и соревнования. Делал все сам, не позволяя ему помогать. Это был гениальный ведущий, диктор единственного телевидения, нескончаемый телесериал – и все в одном МЭРском лице.

– А почему просто не остановить трансляцию? – спросил Иван Степанович.

– Нельзя, не положено, – ответил Орлов. – Во-первых, мы подчиняемся ему, а во-вторых, в городе начнется паника. Он сам должен завершить выступление и попрощаться со зрителями.

– Вы думаете, зрители есть? – спросил доктор.

– Весь неарестованный город, – ответил Орлов.

– Такого никто еще не видел, а в нашей ситуации, когда город окружен и неизвестность пугает, этот ящик – единственное средство массовой информации. Да, и осталась ли хотя бы одна квартира, где люди не привыкли включать его и с ним жить?

– Даже спать. Это член семьи. Да-да, вы совершенно правы, – согласился доктор и задумался. В прямом эфире невозможно сделать укол и ввести успокоительное. Невозможно провести сеанс гипноза. Остается одно – ждать, когда тот упадет от бессилия.

– Этого допустить нельзя, – сказал Орлов, словно читая его мысли, – из политических соображений. Нельзя демонстрировать слабость власти. Оратора нужно заставить замолчать каким-то другим способом. Думайте, доктор, думайте.

МЭР закончил рассказывать о том, как сто лет назад он летал на первом стратостате и перешел к пантомиме. Видимо, ему было тяжело говорить, и он решил передохнуть, продолжив в жанре немого кино.

– Его нужно отвлечь, – сказал доктор.

– Чем? – спросил Орлов, – он невменяем, – немного подумал и его осенило:

– Я знаю, как это сделать. Наш МЭР продукт советской эпохи. Того партийного периода, когда функционеры говорили по бумаге. Только по бумаге. Говорить от себя считалось неприличным и, просто, было опасно – ляпнешь что-нибудь не то… Ему нужно подсунуть речь.

– Что мы там напишем? – подхватил идею доктор.

– Что напишем? Не знаю, что напишем, – задумался Орлов. И тут Ивана Степановича осенило одно предположение, гипотеза, которая пока не подкреплена была ничем, но на мгновение ему показалось, что это хорошая мысль. Просто, он вспомнил о своем друге-художнике. Тот не заболел, не сошел с ума, не предался безудержному пьянству, скорее, наоборот.

– Мне нужно отойти, – сказал врач.

– Куда? – спросил Орлов.

– В библиотеку…

Орлов подозрительно проводил его взглядом. Орлов был человеком, которого трудно было чем-то удивить, но тут он серьезно задумался о состоянии здоровья доктора. И пока тот куда-то убегал, мучительно соображал. Если доктор, руководитель единственной в городе больницы, слетит с катушек, в этом хаосе будет крайне сложно. Больница – единственное место, куда еще можно изолировать тяжелых больных. Конечно, весь город туда не поместить, но все же. Все обезьянники уже заняты, – подумал он.

– А вот и наш доктор, наш главврач городской больницы, – встрепенулся МЭР, увидев рядом с собой Ивана Степановича. – Мой однополчанин, друг и коллега по гольфу. Сейчас мы с ним споем любимую и выпьем по чарке боевой. Город в надежных руках, когда такие люди рядом.

Иван Степанович не собирался петь, а пить “боевую” в прямом эфире тем более. К тому же он был гражданским человеком и не имел отношения к армии, впрочем, как и наш МЭР. Доктор положил перед ним на стол какую-то книгу, и тот запнулся.

– Что это? – наконец, спросил он.

– Речь!

– Моя речь? – подозрительно спросил оратор.

– Ваша, – подтвердил доктор.

МЭР подтянулся, поправил галстук, который после танцев, эксцентрических миниатюр и сцен почему-то оказался во внешнем кармане пиджака и сосредоточился на тексте. Начал читать, сначала деловым официальным тоном, потом речь его стала меняться, став мягче и певучее, и Мэр прямо на глазах стал меняться тоже.

Он читал, и глаза его лезли на лоб. Он пытался остановиться, но не мог… И уже не хотел. Так прочитал страницу, потом другую. Речь его стала спокойной, глаза изумленные. То были глаза человека, получавшего истинное наслаждение. И если бы не дикая усталость и желание положить голову на подушку, читал бы еще долго. Он стал нормальным человеком, так читают сказку сыну или внучке, которые еще не слышали таких стихов. Он уже готов был, не отрываясь от этого волшебства, читать вечно, не заканчивать эту удивительную книжку. Книжку-речь. Через несколько минут МЭР, попрощавшись со своими телезрителями, сказал в телекамеру, что продолжение следует, откланялся, и через мгновение спал рядом на диванчике сном младенца… Здорового младенца. Но, зрители этого не увидели – все телеканалы вновь заняли свои места, и закрутился вихрь из новостей и сериалов, шоу и викторин – продукции, поставляемой федеральными каналами во все концы огромной страны, а главное – рекламы, боевиков и криминальной хроники, отбирая друг у друга рейтинги и любовь сумасшедших зрителей.