Ветер в объятиях Воды - Ди Темида

— Я ловлю каждый твой взгляд на моё оружие, — с дерзкой усмешкой растягиваю слова и наблюдаю за её подготовкой. Чтобы смутить и распалить Сурайю ещё сильнее, добавляю, оставив на её попечение угадывать скрытый смысл. — Каждый.

Цель достигнута: нежная кожа щёк заливается краской, и она старательно прячет взгляд вниз, якобы направив его на осмотр всех клинков.

— Что, если я случайно попаду в тебя?

— Не попадешь, — выставляю подушку вперед и с безобидной иронией приподнимаю брови. — Ты же так долго следила за тренировками наших собратьев… Давай, покажи мне, на что способен отличный вестник.

— Но всё же?.. — смущенно и тихо переспрашивает Сурайя, уже занеся одну ладонь с ножом.

Я специально облизываю губы, провоцируя её ещё больше, и хрипло проговариваю:

— Если ты заденешь меня, поверь, я придумаю стоящее наказание.

Слышу короткий вздох, в котором ощущается смятение и волнение, и через мгновение первая сталь озаряет меня блеском и с мягким звуком входит в подушку. Сурайя незаметно подпрыгивает на месте от радости, но я спешу вновь спустить её с небес на землю и раззадорить:

— И это всё? Совершенно обычный бросок…

Пока она, смешно насупившись, вновь опускает взгляд и перекатывает в пальцах следующий нож, прячу довольную усмешку. Этот клинок выброшен вперёд иной техникой метания, в которой я узнаю почерк одного из учителей обители: нож описывает витиеватый узор в воздухе и вонзается в ткань под углом. Идеальный способ ближнего метания, но я не собираюсь перехваливать свою ученицу, ведь вся сладость ситуации в том, что она ждёт моего одобрения.

— Уже лучше, — лениво проговариваю я, отчего Сурайя медленно начинает злиться, но всё так же молчит.

Она набирает в грудь воздуха и отходит ещё на несколько шагов, насколько это позволяет дворик дарты. Щуря глаза от яркого солнечного света, проникающего сквозь сетку крыши, Сурайя несколько раз глубоко выдыхает и вдруг резким движением подпрыгивает, переворачиваясь в воздухе, и выпускает новый клинок; я же в этот момент совершенно не ожидаю броска в свою сторону.

Этот третий нож входит в подушку настолько глубоко, что его кончик пробивает противоположную бархатную сторону, едва не задевая мою обнажённую грудную клетку. Сурайя уже давно опустилась обратно на землю, присев на корточки, и, тяжело дыша, с уже довольным видом оценивает полученный результат. Надо признать — она удивила меня, и я уже не скрываю своего восхищения. Но есть кое-что, в чём я очень хочу слукавить.

— Неожиданно. И интересное исполнение, — оставив в стороне испорченную лезвиями мягкую мишень, говорю я. — Однако есть одно маленькое «но»…

Сурайя поднимается и разочарованно опускает плечи, подходя ко мне.

— Какое?

— Ты всё-таки задела меня, милая.

Она вздрагивает от обращения, которое слышала лишь однажды, и поднимает на меня свой кошачий взгляд, совершенно забыв осмотреть мою кожу и убедиться в правдивости сказанного. Я криво усмехаюсь, в ожидании складывая руки на груди.

— Перестаралась с силой броска… Прости, Алисейд… — тихо отвечает Сурайя с виноватым видом, и одно только это зрелище стоит моей маленькой лжи.

— И ты готова понести наказание?

Каким бы ни был её ответ, я уже знаю свои дальнейшие действия. Мною руководит не только то существо внутри, словно готовящееся к прыжку, но и собственные четкие помыслы и желания. Плевать, что мы в дарте и нас могут увидеть, плевать на импровизированную тренировку и на то, что её нож меня не коснулся, а я — не дал ей в руки меч. Плевать на устав, на законы, на запреты — на всё. Есть только она, пытающаяся восстановить сбившееся дыхание, эти застывшие изумрудные глаза, смотрящие прямо в душу, эти приоткрытые, зовущие меня алые губы и дьявольски затмевающий разум аромат ванили и шафрана.

— Да… — двусмысленно шепчет Сурайя, словно соглашается не только на изначальный вопрос. Она понимает, что, хоть мы и пересекли недавно какие-то невидимые грани, по-настоящему это произойдет только сейчас. И я вижу, что она готова к этому.

В два шага сокращаю расстояние между нами, опускаю руки на её талию и прижимаю девичье тело к ближайшей стене. Не встречаю никакого сопротивления — только исходящее, призывно манящее тепло.

Губы тут же находят её очерченные изгибы, и, как бы я ни старался сделать этот поцелуй ласковым и медленным, он всё равно получается жаждущим и страстным.

Вжимаю её фигуру в себя, крепко обнимая и не позволяя вырваться, но Сурайя и не думает об этом — я вижу, как подернутые пеленой наслаждения глаза закрываются, а тонкие кисти незамедлительно обвивают мою шею в ответ.

Раздвигаю сладкие губы языком, обводя каждый миллиметр, и понимаю, что не могу насытиться ею — впиваюсь сильнее, обкусываю до легкой боли и в каждом движении демонстрирую свою власть. Сурайя не успевает за мной, но податливо открывает свой рот навстречу, и в тот момент, когда наши языки сталкиваются, она невыносимо чувственно стонет в наш поцелуй.

Не удержавшись, я с тихим рыком снова ощутимо, но безболезненно впечатываю её в стену, надавливая пальцами на талию, пробираясь за спину и лаская поясницу, которая непроизвольно выгибается мне навстречу. В моих жилах будто разлили зажигательную смолу, и я не в силах контролировать свои ласки, которые отзываются во всём теле желанием большего. И то, как Сурайя льнет к моему обнажённому торсу и с нежностью проводит ладонями по мышцам, не облегчает задачу. Я кусаю её верхнюю губу и мучительно медленно зализываю там кожу, на что моя невероятная вестница еле слышно всхлипывает и снова стонет, и думаю, что если я ещё раз услышу эти распаляющие звуки, то возьму её прямо здесь и сейчас.

Зверь внутри ликует. Сходит с ума, как и мы сейчас с ней друг по другу.

Я ощущаю, как Сурайя тоже не может оторваться от моего рта, чуть неумело, но слишком ласково и пылко отвечая — ее ладони ближе притягивают к себе за шею, проводят по моей коже короткими ногтями. Хладнокровие, контроль, выдержка — всё летит в бездну к шейтану, и я уже собираюсь собрать ткань на её плечах в кулаки, чтобы порвать и получить доступ к горячему телу, как вдруг до оглушённого желанием слуха и разума доносится шум.

Сурайя тоже слышит его, и мы одновременно нехотя отрываемся друг от друга, неспособные набрать в лёгкие побольше воздуха.

Во дворике никого нет, но, похоже, сюда собирается прийти Гасан, и, пользуясь последними секундами близости, Сурайя прислоняется лбом к моему, тяжело дыша ртом в мой собственный, и сипло шепчет:

— Если… Бы… Я знала, что наказание… Будет таким… Я бы задела тебя ещё в первый раз…

От нового яростного и болезненного поцелуя обезумевшего собственника в эти опухшие покрасневшие губы меня останавливают только повторившиеся звуки и шаги в соседнем помещении.

Глубоко внутри раздаётся победное рычание, и я резко осознаю, что на самом деле у меня никогда не было двух путей выбора.