Индекс страха - Роберт Харрис

— Давай посмотрим правде в глаза, Габс, он никогда не был нормальным в обычном понимании этого слова, даже в лучшие времена. Все вернется на свои места, не беспокойся. Дай мне десять минут.

Он позвонил своей заместительнице и сказал ей, чтобы она немедленно прислала к больнице машину с шофером; затем разбудил главу службы охраны компании Мориса Жену и коротко приказал через час явиться в офис на срочное совещание, а также отправить кого-нибудь в дом Хоффмана. Наконец, ему удалось дозвониться до инспектора Леклера и убедить его в том, что доктору Хоффману не нужно будет немедленно по выписке из больницы ехать в полицейский участок, чтобы дать показания. Леклер согласился, что он уже сделал достаточное количество подробных записей, чтобы получилась полная картина, и Хоффман в случае необходимости сможет уточнить некоторые подробности и подписать все, что нужно, ближе к вечеру.

Все это время Габриэль наблюдала за Квери с невольным восхищением. Он являл собой полную противоположность Алексу — красивый мужчина, который отлично это знал. Его несколько преувеличенные манеры выходца из Южной Англии раздражали ее пресвитерианские нравы северянки. Иногда она спрашивала себя, не голубой ли он, а подружки нужны ему лишь в роли ширмы.

— Хьюго, — начала Габриэль очень серьезно, когда он, наконец, закончил разговаривать по телефону. — Я хочу, чтобы ты сделал мне одно одолжение. Прикажи Алексу не ходить сегодня в офис.

Квери снова взял ее за руку.

— Милая, если бы я думал, что мои слова что-нибудь изменят, то непременно сказал бы ему все, что ты просишь. Но, как тебе известно — а также и мне, не хуже твоего, — если он решает что-то сделать, его уже не остановить.

— А то, что он должен сделать сегодня, действительно так важно?

— Да, в достаточной степени. — Квери слегка повернул запястье, чтобы посмотреть на часы, не выпуская ее руки. — Впрочем, ничего такого, что нельзя было бы отложить, если бы речь шла о его благополучии. Но буду с тобой честен, ему лучше туда поехать. Чтобы с ним встретиться, народ собрался из очень отдаленных мест.

Габриэль убрала руку.

— Если хочешь соблюдать осторожность, не следует убивать курицу, несущую золотые яйца, — мрачно проговорила она. — Это, вне всякого сомнения, будет очень плохо для вашего бизнеса.

— Не сомневайся, я все понимаю, — мягко ответил Квери, и от его улыбки разбежались легкие морщинки вокруг голубых глаз; его ресницы, как и волосы, были песочного цвета. — Послушай, если у меня хотя бы на мгновение возникнет подозрение, что Алекс подвергает себя серьезной опасности, он уже через пятнадцать минут будет у себя дома лежать в постельке с мамочкой. Это я тебе обещаю. А вот, — сказал он, оглянувшись через плечо, — если я не ошибаюсь, идет наша дорогая старая курица, слегка взъерошенная и лишившаяся нескольких перьев.

Квери мгновенно вскочил на ноги.

— Драгоценный Ал, — вскричал он, встретив Хоффмана на середине коридора. — Как ты себя чувствуешь? Ты что-то слишком бледный.

— Я буду чувствовать себя значительно лучше, как только уберусь из этого мерзкого места. — Хоффман быстро засунул CD-диск, который ему дала доктор Дюфор, в карман так, чтобы Габриэль не успела его заметить. — Теперь все будет хорошо, — сказал он и поцеловал ее в щеку.

Они прошли через главный вестибюль, отметив, что еще только половина восьмого утра. Снаружи, наконец, начался день: мрачный, холодный и явно не желавший вступать в свои права. Густые скопления серых туч, висевших над больницей, были того же оттенка, что и мозговое вещество, — по крайней мере, так показалось Хоффману, который теперь повсюду видел картинку с монитора. Порыв ветра пронесся по круглому вестибюлю и закрутил полы плаща вокруг его ног. Маленькая, но избранная группка курильщиков — доктора в белых халатах и пациенты в пижамах — стояла перед главным входом, ежась на необычно холодном майском ветру. В свете натриевых ламп сигаретный дым сворачивался в спирали и исчезал среди редких капель дождя.

Квери нашел их машину — большой «Мерседес», принадлежавший маленькой, но надежной женевской компании проката лимузинов, с которой хеджевый фонд заключил контракт на сотрудничество. Автомобиль был припаркован на стоянке, отведенной для инвалидов. Водитель — приземистый мужчина с усами — выбрался с переднего сиденья, увидев их, и открыл двери. «Он уже возил меня раньше», — подумал Хоффман и попытался вспомнить его имя, когда подошел к машине.

— Жорж! — с облегчением поздоровался он с водителем. — Доброе утро.

— Доброе утро, месье. — Шофер улыбнулся и прикоснулся к кепке, отдавая салют, когда Габриэль села на заднее сиденье, а за ней следом забрался и Квери. — Месье, — тихонько прошептал он так, чтобы его услышал только Хоффман, — прошу простить, но меня зовут Клод. Это я так, чтобы вы знали.

— Ладно, мальчики и девочки, — заявил Квери, сидевший между Хоффманами и толкнувший их коленями. — Куда поедем?

— В офис, — сказал Хоффман, в то время как Габриэль одновременно с ним велела: — Домой.

— В офис, — повторил Александр, — а потом отвезете мою жену домой.

По мере приближения к центру города движение стало более напряженным. Когда «Мерседес» свернул на бульвар Де Ла Клюз, Хоффман погрузился в свое обычное молчание. Он спрашивал себя, заметили ли остальные его ошибку. И как такое могло с ним произойти? Дело не в том, что Александр обычно обращал на шофера внимание или разговаривал с ним: в машине он, как правило, смотрел в свой айпэд, путешествовал по Сети, производя технические исследования, а для более легкого чтения включал цифровое издание «Файнэншл таймс» или «Уолл-стрит джорнал». Он даже редко смотрел в окно, и теперь чувствовал себя довольно странно, когда ему было больше нечем заняться — замечая, впервые за многие годы, людей, стоявших в очереди на автобусной остановке, каких-то потрепанных и уставших, несмотря на то что день еще только начался. Или марокканцев и алжирцев, торчавших на углах улиц, — когда он приехал в Швейцарию, такого не было. «А с другой стороны, почему бы им здесь не находиться, — подумал он. — Их присутствие является таким же результатом глобализации, как и твое собственное. Или Квери».

Лимузин сбросил скорость, чтобы сделать левый поворот. Звякнул звонок. Рядом с ним остановился трамвай, и Александр рассеянно взглянул на лица, обрамленные освещенными окнами. На мгновение ему показалось, что они неподвижно висят в утреннем сумраке. Но уже в следующую секунду они поплыли мимо него: одни бездумно смотрели прямо перед собой, другие дремали или читали «Трибьюн де Женева». Наконец, в последнем окне Александр увидел худое лицо мужчины лет пятидесяти, с высоким лбом и грязными седыми волосами, собранными в конский хвост. Он возник перед Хоффманом, но трамвай набрал скорость, и окутанный вонью электричества и голубыми искрами призрак исчез.

Все произошло так быстро, будто во сне, и Хоффман не был уверен, что на самом деле он видел. Квери, видимо, почувствовал, как Александр подскочил на месте, потому что он повернулся и сказал: