Феллини - Бенито Мерлино

В 1941 году ей двадцать лет и на афишах театров она еще значится как Джулия Мазина. Но тетя Джулия убеждает ее в том, что если она хочет продолжать серьезно заниматься театром, то в первую очередь должна прекратить занятия в университете. Джулия закончит учебу в 1945 году, защитив диссертацию по христианской археологии. Эти исследования едва ли вдохновляли ее, так как большую часть времени она занималась расшифровкой загадочных иероглифов на гробницах первых христиан, но это позволило ей продолжать играть комедии в университетском театре.

В 1942 году Джулия исполняет главную роль в пьесе «Евстахиева труба» молодого сицилийского драматурга Виталиано Бранкати. Затем вступает в компанию музыкальных комических театров (EIAR), где играет и поет в нескольких спектаклях и опереттах, которые транслируются по радио. Она, наконец, даже зарабатывает немного денег, в частности в роли Паллины в новой серии радиопостановок.

В один прекрасный день осенью 1942 года она находилась в кабинете Чезаре Кавалотти, продюсера этой новой радиопередачи, когда там появился автор «Приключений Чико и Паллины». Кавалотти представил их друг другу.

Высокий молодой мужчина, несколько нескладный, с лукавыми глазами и длинной шевелюрой, симпатичный и доброжелательный, не произвел особого впечатления на Джулию. Сама Джулия, невысокого роста, худенькая, с детским лицом, считала себя довольно непривлекательной. Никакой искры взаимного влечения не проскочило между ними. Но Федерико обратил внимание на ее взгляд, одновременно смешливый и серьезный, ясный, как весеннее утро, и хмурый, как ненастная ночь. Они не увидятся до тех пор, пока Федерико не позвонит ей, чтобы попросить ее фотографию в связи с тем, что он написал сценарий фильма «Все дни — воскресенье» и она могла бы подойти на одну из ролей. Так началась эта история любви: просьбой о фотографии для фильма, который будет снят лишь два года спустя в павильонах Венецианской биеннале, преобразованных в киностудию, — без Джулии, ставшей Джульеттой, и без имени Феллини в титрах.

У молодых людей было очень мало общего. Федерико еще не знал, чем он будет заниматься. Джульетта, напротив, воспитанная в духе буржуазных принципов, смотрела на жизнь прагматически. Благоразумная, решительная, амбициозная, она знала, чего хочет: стать актрисой.

Когда Федерико оказался в доме тети Джулии на улице Лютеция, таком просторном, таком элегантном, позолоченном солнцем, заливающим его с утра, он, живший всегда в меблированных комнатах, в скромных отелях, в маленьких квартирках без удобств, почувствовал себя так, будто причалил к тихой гавани. Ему начали нравиться уверенные рассуждения Джульетты о жизни и счастье. Его богемные друзья поражались, что́ он нашел в этой худышке с мордочкой кошки. Ведь он всегда предпочитал пышнотелых молодых особ. На это Федерико отвечал, что Джульетта с ее видом лукавой шалуньи вызывает у него огромное желание жить и наслаждаться жизнью.

С момента высадки войск союзников на Сицилии и подписания перемирия в сентябре 1943 года Италия была загнана в тупик, разделена надвое, с двумя правительствами. На юге — монархия и премьер-министр Бадольо[30], как фаталист рассматривающий прибытие союзников скорее даже одобрительно. На севере — Итальянская социалистическая республика, возглавляемая Муссолини, укрывшимся в городе Сало на побережье озера Гарда в окружении непримиримых фашистов, верных нацистской Германии. Немцы, преследуемые англо-американскими войсками, ускорили свое продвижение на север Италии. Журнал «Марк Аврелий» был закрыт. Радио, контролируемое командованием союзников, прекратило свои обычные передачи. В Риме царили страх и неопределенность, по улицам еще бродили солдаты вермахта, внушающие ужас несмотря на то, что Рим был наделен статусом открытого города. Фашистские власти оказывали постоянное давление на кинематографистов, призывая их покинуть Рим и перебраться на север под знамена Социалистической республики. Подобная обстановка подтолкнула Федерико и Джульетту поторопиться со свадьбой.

В субботу, 30 октября 1943 года, через девять месяцев после знакомства, состоялось скромное венчание Федерико и Джульетты в присутствии нескольких друзей, но без родственников с обеих сторон. Церемонию венчания проводил монсеньор Луиджи Кормаджиа Медичи, каноник церкви Санта-Мария-Маджоре, в своей частной квартире, находящейся на том же этаже, что и квартира тети Джулии. Свидетелем Джульетты был актер Витторио Каприоли, Федерико — художник Ринальдо Геленг. Как и на свадьбе Ринальдо, Риккардо исполнял «Аве Мария» в ходе церемонии. А Федерико нарисовал карикатуры: Джульетта в белом платье, а он во фраке и цилиндре на коленях в центре сердца, где пересекаются две сельские дороги с их именами. Под сердцем изображены две птички, держащие плакат, на котором написаны их адреса: улица Лютеции, 11 — Джульетты, улица Никотера, 26 — Федерико.

После свадьбы молодожены поживут некоторое время в роскошной квартире тети Джулии на улице Лютеции. Федерико, опасаясь столкнуться с нацистами или полицией, выходит из дома очень редко, тем более что у него по-прежнему нет документов. Как и большинство молодых людей, он боится, что его мобилизуют в армию Муссолини, так как был издан специальный закон Республики Сало от 18 февраля 1944 года, согласно которому в армию призывали с семнадцати до тридцати семи лет. Всех, кто посмеет нарушить этот закон, ожидало суровое наказание. Однажды, когда он решился выйти из дома, то попал в облаву в районе площади Испании. Его тут же заставили сесть в немецкий грузовик. Федерико был в отчаянии. Его спасла только способность к импровизации. Когда грузовик медленно продвигался по улице Бабуино, он заметил офицера вермахта, спокойно идущего по улице. У Федерико мгновенно возникла идея. Изобразив, что узнал его, Федерико начал энергично жестикулировать и кричать: «Фриц! Фриц!» — неожиданно соскочил с грузовика и помчался к немцу, чтобы его обнять. Этот маскарад длился всего несколько мгновений, но их было достаточно, чтобы грузовик проследовал дальше, а Федерико принес свои глубокие извинения офицеру, который, разумеется, так ничего и не понял. На огромной скорости Федерико влетел, задыхаясь и дрожа, в подворотню дома на ближайшей улице Маргутта.

Феллини всегда будет говорить, что его жена умна и образованна и хотя напоминает ему персонаж, сошедший со страниц сказок, является для него самой надежной опорой.

«Ля» Мазина, как говорят итальянцы, будет для него источником вдохновения, преданным и надежным другом, всегда готовой на самопожертвование как в искусстве, так и в жизни.

Народное ликование сразу после перемирия и вздох облегчения, вызванный падением ненавистного фашистского режима, существовавшего двадцать лет, вскоре сменились почти паникой, прелюдией к всеобщей растерянности и тяжелейшему кризису. Правительство оказалось совершенно неспособным предотвратить ни депортацию своих солдат, захваченных в плен немцами, ни репрессии против гражданского населения. 24 марта 1944 года в ответ на акцию Сопротивления, в результате которой погибли тридцать три эсесовца, немецкие «коммандос» жестоко расправились с тремястами тридцатью пятью пленными в катакомбах Сан-Калисто к югу от Рима. Известие об этой трагедии вызвало настоящий шок. Город погрузился в траур и переживал дни необычайной напряженности.