Видок. Цена жизни  - Григорий Шаргородский

Мне же в ответ осталось лишь покаянно развести руками, но, отыграв эту пантомиму, я заговорил серьезно:

– Таких сыщиков, как Дмитрий Иванович, в Топинске нет и не будет. Я ему и в подметки не гожусь. Пришлым все пироги делить, а нам нужно как-то порядок в городе держать. Не в европейской части Империи живем, Топь под боком.

Князь хмуро глянул мне в глаза и, когда я выдержал его взгляд, спросил:

– Что там за компрометирующие сведения?

– Ерунда, пристрастие к игре да мелкие подношения. Именно подношения, а не взятки, с этим у Дмитрия Ивановича строго.

– Смотри, головой отвечаешь, – сказал князь, чем обозначил свое согласие с моими действиями.

– А когда было иначе? – проворчал я, на что князь лишь махнул рукой:

– Все, сгинь с глаз моих. И смотри не наруби там дров.

Я по-гусарски щелкнул каблуками, на что князь фыркнул как рассерженная рысь. На самом деле он буквально был вынужден благоволить мне, потому что другого видока генерал-губернатору взять негде. За два года, что я прожил в Топинске, количество убийств в нашем городе снизилось как по волшебству. Конечно, моя персона никак не влияла на кражи и другую мелочь, но эта мышиная возня князя не волновала. Главное, что он мог с гордостью рапортовать императору о полном контроле ситуации в прилегающем к режимному объекту городе. За это шеф готов был прощать мне многое. Но и я держал свою демократически воспитанную душу в приемлемых рамках. Как писал Грибоедов в моем мире: «Служить бы рад – прислуживаться тошно». Вот князь и давал мне возможность служить людям без лишнего унижения и необходимости пресмыкаться перед начальством.

Попытка вызвать на откровенный разговор сидевшего в приемной Карбышева ни к чему не привела. Так что пришлось нырять в бумажное море без дополнительных сведений. И побарахтался я там вволю. Причем такое впечатление, словно угодил в самую гадкую трясину Стылой Топи. В этом целлюлозном болоте обитали особые звери, живущие по своим законам и немного оторванные от реальности.

Закопавшись в бумаги по макушку, чиновники порой теряли берега. Документы для Дмитрия Ивановича удалось выправить относительно без проблем, а вот дальше я словно в стену уткнулся. Очередной, уже третий по счету, чиновник сделал умильные глазки и заявил, что он хоть и отвечает за маршрутизацию фондов канцелярии по особым статьям, но для поиска нужных документов нужно сделать еще четыре запроса, шесть согласований, и займет все это как минимум три дня.

Ладно, значит, перейдем к плану «Б».

Вежливая, при этом вымученная улыбка сползла с моего лица:

– Я ведь могу и чернильницу на голову надеть, промокашка ты рваная. Меня князь лишь пожурит, а тебе пару недель придется ходить с синей мордой, пока не сойдет.

Мне вообще-то не нравится хамить людям, но для некоторых индивидуумов вежливость является всего лишь признаком слабости. Подобное заблуждение очень часто поселяется в головах мелких чиновников – людей лишь номинально прилипших к власти, словно жвачка к подошве. Именно для таких субчиков я и пестую свою вторую ипостась – образ совершеннейшего отморозка.

Судя по переменившемуся в лице чиновнику, кое-какие слухи до него все же доходили, но для пущей уверенности потребовалась демонстрация моей слабой вменяемости. В итоге дело пошло намного быстрее.

Результаты поиска неиспользованных фондов откровенно удивили. Они, в смысле эти самые фонды, все-таки нашлись, причем в целости и сохранности.

Ох, и невесело живется крохоборам под жесткой пятой князя. Прямо слезы от умиления наворачиваются. И главное, по глазам вижу, что сидящему предо мной чиновнику до одури хотелось отщипнуть от забытых сопливым выскочкой денежек хоть малую толику. Но духу не хватило.

Может, зря я нахамил и без того страдающему бедолаге? Эва как его корежит, и непонятно, от чего больше – от моего наезда или от невозможности ободрать меня как липку.

На счету накопилась солидная сумма. В итоге пришлось оформлять кучу объяснительных бумаг и заверять множество смет. Вот уж где эта канцелярская крыса отыгралась на все сто. В итоге я выдохся, словно провел с Мыколой три схватки подряд.

Увы, за все нужно платить.

Голод и усталость загнали меня в ближайший к зданию генерал-губернаторской резиденции трактир, где я просидел до позднего вечера, потому что вдруг образовалась славная, а главное – полезная компания.

Едва я успел утолить первый голод, как в трактир вошел Корнелий Борисович Фамусов – еще один адъютант генерал-губернатора. В отличие от напарника, он обладал легким, незлобивым характером и за словом в карман не лез. При этом на официальных мероприятиях и выездах князя Корнелий, как и его напарник, выглядел холодным и предельно опасным хищником.

– Игнат Дормидонтович, какой сюрприз! – воскликнул Фамусов, едва увидев меня за столом.

– Рад вас видеть, Корнелий Борисович, – не особо кривя душой, поприветствовал я чиновника, при этом не сомневаясь, что наша встреча далеко не случайна.

Судя по всему, сейчас пройдут, так сказать, кулуарные переговоры. Так уж тут принято – то, о чем промолчал начальник, вполне могут оговорить его подчиненные. Порой это делается даже без ведома вышестоящих лиц.

Испросив взглядом разрешения, чиновник присоединился ко мне за столом и вызвал полового. Похоже, он решил совместить приятное с полезным и сделал довольно большой заказ.

Некоторое время мы молча ели, но ждать конца трапезы не желали ни он, ни я.

– Говорят, у вас в Топинске сейчас весело.

– Обхохочешься, – проворчал я, дожевывая маринованный гриб. – Не скажу, что живем как на пороховой бочке, но близко к этому.

– А вы, часом, не преувеличиваете, дражайший Игнат Дормидонтович? – с подозрением вопросил Фамусов. – За вами и раньше замечалась скоропалительность в суждениях и даже действиях.

– Возможно, – не стал возражать я, – но, когда взбунтуются шатуны, бить в набат будет уже поздно.

– И все же, по-моему, вы слишком сгущаете краски. При чем здесь шатуны? Пока дело касается только топинских властей.

– Очень верное слово: пока, – парировал я ленивое замечание коллеги по службе под рукой князя. – Как вы думаете, зачем пришлым понадобился Топинск, если они не претендуют на завод?

– Ну, из Стылой Топи идет много ценного, – нахмурившись, сказал Фамусов.

– И все это идет через шатунов. Поверьте, я точно знаю, что к рукам городской верхушки прилипает не так уж много. Так что нагибать шатунов новичкам все равно придется. И если судить по тому, что власть в моем городе меняют с изяществом забравшегося на пасеку медведя, с шатунами пришельцы церемониться точно не станут. А это война.

– Какой-то сброд решится воевать с полицией, жандармерией и двумя сотнями казаков? – фыркнул Фамусов, за которым я раньше не замечал подобной беспечности.