Канон, звучащий вечно. Книга 3. Любовь на Итурупе - Масахико Симада

– Господин Каору, а вы не разговариваете с мертвыми?

– В детстве я часто говорил с умершими отцом и матерью. Большей частью во сне. Умершие и те, кого видишь во сне, сотканы из одной материи.

– Вы говорите о душе?

– Да. Душа может находиться в разных местах. Попадая в сон, она становится сном. Душа свободна. Она может поселиться в дереве или в волнах.

– И здесь, – сказал Костя и потрогал правой рукой свою повязку.

Я сделал вид, что не смотрю, но из-за обещания, данного болтуну водителю «Кокусай коцу», мне не терпелось узнать, что у Кости с рукой. У парнишки была хорошая интуиция, и он заметил мое странное поведение.

– Ты не спрашиваешь, откуда у меня повязка.

– Бывают вещи, о которых не хочется рассказывать кому попало. Я подумал, что тайна твоей повязки как раз из таких.

– Ты знал?

– О том, что у тебя на руке такая же рана, как у Христа?

– Кто тебе сказал?

– Водитель.

– Он врун. Хочешь посмотреть? Ты мой друг, тебе я могу показать.

Костя сел ко мне на кровать и стал медленно разматывать испачканную чернилами и грязью повязку, время от времени посматривая снизу вверх на меня. Ни на пальцах, будто сделанных из воска, ни на кисти – без единой родинки – не было никаких следов от ран. Костя протянул ко мне руку ладонью вниз и спокойно перевернул ее. На его красной ладошке не было ни ран, ни отверстий – три толстых, почти параллельных линии и несколько маленьких крестов между ними. Но в следующее мгновение я охнул от удивления. Рядом с мизинцем у Кости был еще один палец. Шестой. В два раза меньше мизинца, он рос, тесно прижавшись к нему.

В детстве Костя не умел шевелить шестым пальцем. Он делал упражнения, похожие на те, что восстанавливают функции парализованных конечностей, и в конце концов палец стал двигаться вместе с мизинцем. Правда, для этого приходилось концентрировать на нем все свое внимание. Костя верил, что в шестом пальце живет своя душа. Иногда палец двигался сам, независимо от Костиной воли. Похоже, он бодрствовал ночью: шевелился, пока Костя спал.

– Я хочу, чтобы ты последил за ним, – попросил Костя. Это мама посоветовала ему прятать палец под повязкой. Иначе палец начинал нашептывать Косте всякие секреты, о которых знать ему не хотелось.

Люди с шестью пальцами на руке не такая уж редкость, но я никогда не слышал, чтобы пальцы разговаривали. Я спросил в шутку:

– А имя у него есть?

– Я зову его кротом. Не знаю, как это будет по-японски. Животное, похожее на мышь, живет в земле.

– Могура. Этот палец вроде твоего близнеца.

– Я тоже так думаю. Он мой старший брат.

Братец без лица, без тела, без рук и ног, только палец один… Если в нем есть душа, как говорит Костя, они действительно братья-близнецы. Я подумал: «Наверное, то, что Костя перестал расти, связано с этим пальцем». Костя прочитал мои мысли:

– Зато меня никто не дразнит.

– Это хорошо. Спасибо, что познакомил меня с братом. Давай помогу тебе снова перевязать его.

Я замотал Костину руку бинтом и позвал его отнести в лес поминальную дощечку, которую считал точной своей копией. Костя рассеянно посмотрел в пространство и сказал:

– На меня наслали порчу. Я должен отмыть, отмыть свои грехи.

Я не уверен в своем русском, но он точно так сказал. Я подумал, что его слова относятся и ко мне. На меня тоже наслали порчу из-за тех грехов, что я совершил.

Нина вернулась на остров. Я сел на микроавтобус ультраправых и вновь отправился к заливу Касатка. На этот раз вместе с Костей, который на выходные возвращался домой. Вдруг я вспомнил, что говорила мне Нина, и повернулся к Косте:

– Твоя сестра сказала, что когда-нибудь ты уедешь с острова.

Костя задумался на некоторое время и произнес:

– Хочу в Америку. Я смотрел по карте. Отсюда ближе до Сиэтла или до Сан-Франциско, чем до Москвы.

– Если поймать правильное течение, тебя донесет до Америки, как поминальную дощечку. Древние охотники добирались до Америки пешком по материку. Они преследовали добычу, а ты что будешь там делать? – спросил я.

– Добьюсь успеха, – ответил Костя и смутился.

– Я бывал в Америке, – разоткровенничался я.

– И как, успешно? – спросил в свою очередь Костя.

– Пока пел, дела шли хорошо. Никто не жалел аплодисментов, услышав мой голос. Но жизнь певца коротка. Перестав петь женским голосом, я впал в депрессию. Даже солнце западного побережья не вылечило меня от тоски. У меня есть жена и дочь в Калифорнии. Я давно там не был. Безответственный отец…

Незаметным образом я перешел к монологу. Конченый мужик среднего возраста приплыл на остров, а мальчик, у которого все впереди, уплывет с острова и отправится в Америку или куда захочет.

Нина так соскучилась, что даже меня приветствовала как родственника, с которым давно не виделась. Она обрадовалась, что мы подружились с ее братом. У Марии Григорьевны был день рождения, и, узнав об этом в последний момент, я прибежал на праздник с горбушей в руках вместо подарка.

– Не думала, что снова встречусь с вами.

– Вот решил зайти к вам, чтобы не умереть от тоски.

– Вы действительно собираетесь жить на острове?

– Да, я тебя не обманывал.

– Значит, и в Саппоро меня отвезете?

– Если мне разрешат вернуться в Японию. Сколько ты собираешься здесь пробыть?

– Пока не знаю. Работу в гостинице я бросила.

– Решила, что так будет лучше?

– Да. Я же в Саппоро поеду.

Благодаря приезду Нины в моей жизни на острове появилась новая надежда. Или пока рановато об этом думать? Я всего-то второй раз в горной хижине, но на душе у меня царило такое спокойствие и умиротворение, будто я вернулся туда, где часто находил приют. В хижине была свободная комната для гостей, а в сердце матери, дочери и сына – готовность принять гостя как члена своей семьи. Меня воспитали приемные родители, и я с детских лет привык жить с чужими людьми. Но Мария Григорьевна принимала меня так тепло, как принимают только старого друга или родственника.

Нина приготовила гречневую кашу с грибами, которые собрала в лесу. Я порубил ножом хрящи и молоки горбуши, посолил и заправил луком, – вот и холодная закуска. Блюдо айнской кухни, которому меня научил старик Эруму. Под дрожащим светом лампы мы начали праздничный ужин в честь дня рождения Марии Григорьевны. В горной хижине не было электричества. Раньше работал бензиновый генератор, но три года назад он сломался. Чтобы зарядить аккумулятор маленького переносного радиоприемника, Косте приходилось крутить ручку динамо-машины. Он находил для меня японские станции в FM-диапазоне, и я слушал новости из Японии.