Тринадцатая редакция. Напиток богов - Ольга Лукас

Несмотря на то, что уже не первую неделю в городе стояла жара, упрямые Бойцы продолжали ходить по улицам в пальто. А что делать, если к его подкладке так удобно крепить всевозможные смертоносные орудия! А попробуй, заткни топор, или даже просто мясницкий нож за пояс шелкового платья в крупный цветочек. Не поймут. Люди стали такими непонятливыми.

Улица Мичуринская, а в особенности — место встречи, не произвели на сестёр Гусевых никакого впечатления: ни хорошего, ни плохого. Скамейки, качели, песочница. Возле песочницы стоит усталая мамаша и уговаривает младенца проявить сознательность и пойти домой обедать. Младенец увлечённо хоронит пластмассовую лягушку, прочее его не интересует. Остальные дети и их бабушки-мамушки-нянюшки, должно быть, спеклись под летним солнцем и уже сидят дома, хлебают холодный суп или жуют салат из свежих овощей.

Не обнаружив ничего подозрительного или хотя бы интересного, Бойцы для порядка решили обойти окрестные дворы, и даже заглянули на соседние улицы: Малую Посадскую, Куйбышева и Конный переулок. Везде было одинаково жарко и дремотно. Из открытых окон доносился звон посуды, струился джаз, детский голос с упоением пересказывал своими словами страшилку про Чёрную простыню.

— Вот скажи, зачем мы сюда в такую жару попёрлись? — спросила у сестры Галина.

— Так кому-то дисциплинку очень нарушить хотелось. А вечером — футбол.

— А правда, футбол-то ведь — только вечером! Так почему бы благородным доннам прямо сейчас не забухать во-он на той скамеечке?

Инспектируя соседние улицы, старушки сразу заметили нужный магазин и теперь, не теряя времени, поспешили к нему.

Кто посмеет упрекнуть двух интеллигентных бабулек, попивающих на детской площадке крепкое пиво из горла? А то, что вместо открывашки они используют топор — так мало ли, что на жаре примерещится? Может, и старушек никаких нет. И пива. И площадки детской. А есть пустырь, заросший чертополохом и крапивой, и на пустыре этом ровно в полночь появляется тёмная фигура, которая только и ждёт запоздалого прохожего, чтобы спросить у него: «Слышь, чувак, где тут ближайший мост на ту сторону, и во сколько его разводят?» Но то в полночь.

Может быть, в полночь жизнь в этом районе и вправду кипит, но сейчас решительно некому было упрекать двух интеллигентных бабулек. Упрямый младенец всё-таки похоронил свою игрушку и отправился домой, на радость опаздывающей на любимый сериал маме. Прочие дети пока не заявляли о себе. На дальней скамейке — не той, которую оккупировали сёстры Гусевы, а на низкой и неудобной, с ногами сидел длинноволосый парень неопределённого возраста. Нет, если бы он не уткнулся подбородком в колени, не обхватил эти самые колени руками, не завесил лицо длинной светлой чёлкой, его возраст ещё как-то можно было бы определить.

— Тебе не кажется, что от того клиента тухлятиной разит? — указывая на него горлышком опустевшей бутылки, спросила Марина.

— Не, это кто угодно, только не наш клиент.

Солнце продолжало припекать. Допив пиво, Галина Гусева вытянула из-за пазухи бутылку рябины на коньяке.

— Откуда она там? — удивлённо спросила сестра.

— Завалялась. Случайно. Я тесак-то на прошлой неделе совсем затупила. Точильщику снесла, а петелька от него свободная простаивает. Для бутылочки в самый раз.

Отхлебнув по глотку и из этой бутылочки, Бойцы с тоской поглядели по сторонам, с сомнением — на длинноволосого парня на дальней скамейке, и вдруг обнаружили, что негодник сидит почти что в тени раскидистого клёна, тогда как бабушки вынуждены жариться на солнце.

— А ну-ка, подвинься, милок, уступи место старшим! — дребезжащим голоском произнесла Галина.

Парень молча сдвинулся на край скамейки.

— Ай-ай-ай, грязными ногами на чистое сидение! Куда только милиция смотрит! — вступила Марина. — Ещё двигайся.

Не дожидаясь реакции, она толкнула беднягу так, что чуть не спихнула его со скамейки.

Парень выставил вперёд одну ногу, чтобы удержать равновесие, потом снова вернулся в прежнее положение.

— Прикурить бы дал старушкам, чем так сидеть, — скомандовала Галина.

Не меняя позы, только высвободив руку, незнакомец пошарил по карманам, вытащил пачку сигарет, зажигалку, и положил рядом с собой. Марина Гусева вцепилась в них, как порочный третьеклассник, собирающийся показать плохим старшим ребятам свою лихость.

— И за стаканами сбегал бы! — наседала Галина.

Рябина на коньяке уже стояла на скамейке.

Длинноволосый подцепил ногой свой рюкзак, валявшийся на земле, выудил из него упаковку прозрачных пластиковых стаканчиков, поставил рядом с собой и спросил:

— Вам хватит, или ещё принести-сбегать?

— Вот не хамил бы ты бабушке! — беззлобно пнула его в плечо Галина.

На этот раз парень не удержал равновесие и шлёпнулся на землю. Но падение как будто слегка взбодрило его, так, что он встрепенулся, довольно бойко схватил свою зажигалку и поднёс Марине огоньку.

— Гадость же куришь. Лёгкие же посадишь! — закашлялась та после первой же затяжки.

— Ты совсем на старости одурела! Это ж не трава, а табачище! — всплеснула руками Галина. — А ну сплюнь! Дениски на тебя нет!

— Интересные бабки, — поцокал языком длинноволосый. — Ну, наливайте, что ли, и мне. Меня Алексей зовут. Не Лёха, не Лёша. Полным именем.

— А меня Василиса! — для конспирации сказала Галина.

— А меня — Дафна! — вторила Марина.

Тень над скамейкой Алексея сгущалась. А может быть, это собирались на небе облака — во второй половине дня обещали небольшой дождь.

Через полчаса Марина вспомнила, что и она, в свою очередь, отнесла в починку маленькую ручную дрель на батарейках, а потом решила, что петле пустовать грех, так, что на скамейке появилась вторая бутылка рябиновки, а длинноволосый Алексей размяк и пустился в откровения.

Он хотел снимать кино. Он всегда хотел снимать кино. Он его даже снимал — работал младшим помощником оператора на сериале «Проститутка, жена банкира». Пока окончательно не затошнило.

— А здесь чего делаешь? — спросила его Галина.

— Сижу, не видите? Вот вы пришли — пью с вами.

— Живёшь, что ли, рядом? — уточнила Марина.

— Нет, живу у Финляндского. Просто пришел сюда. А что, нельзя?

— Да можно. А там у вас, у Финляндского, посидеть совсем негде? — с сомнением протянула Галина.

— Там меня знают все с детства. Ну, родился я там. Только выйдешь — начинается: «Лёша, а что это ты не на работе? Неужели уволили?» «Лёха, когда новый сезон „Жены банкира“ будет?» «Алексеич, ты теперь крутой киношный перец, старых друзей, конечно, не замечаешь, но одолжи сотку без отдачи». Ну и всё в таком же духе. А я не хочу разговаривать. Я хочу тухнуть.

Бойцы принюхались.