Идеальный помощник - Марина Орлова

– Конечно. Я совершенно серьёзно прошу вас посмотреть, достаточно ли я красив для казни. Вдруг шоколад где-нибудь на лбу? – я натянул маску, поправил ровнее и покрутил головой перед Эриком.

Помощник оглядел моё лицо, покачал головой.

– Отлично. Значит, я божественно прекрасен, и я полетел. А вы не вздумайте засиживаться – как пять стукнет, сразу закрывайте кабинет. Это приказ.

Совещание было предсказуемо скучным: Главный бухтел на одной ноте, озвучивая нескончаемое количество цифр, я на автомате записывал вперемешку с каракулями и цветочками – смысла в этом нет, всё равно всем раздали в письменном виде, но хоть какое-то занятие.

А когда этот ад наконец-то закончился – у меня уже глаза сонно закатывались, Главный ещё и сказал мне задержаться.

– Что, младший капитан, как твой волшебный помощник? Стоило того?

– Вполне. Он отлично управляется с площадью стен, объёмом краски и прочими стратегически важными расчётами. Враг не пройдёт.

– Ладно, хватит зубоскалить, – проворчал Главный в меру раздражённо. – Или ты хочешь гулять по оранжевым коридорам?

– Никак нет.

– Ну так и отлично. Считайте. И кстати… Новый год скоро. Алкоголь, хлопушки бьют в голову…

– Я не замечал, чтобы он пил.

Генерал выдал авторитетно, как он любит:

– На новый год пьют все, кто от радости, кто от горя, – Сикорски выдержал многозначительную паузу и продолжил: – Блэйк, я скажу один раз. Если он что-нибудь выкинет, сразу оформляй увольнение задним числом – я подпишу, а дальше – меня не интересует, что и как, но он не должен выйти за ворота. Мы не можем выпускать на улицы всяких уёбков. Но и смыть свою жизнь в унитаз за хуй пойми кого я тебе не позволю. Хотя следовало бы – после таких твоих выебонов на трибунале. В общем, ты меня понял.

– Так точно.

Конечно, какая мне высшая мера – а кто будет считать краски, швабры и прочее, что взбредёт ему в голову? Хорошо быть полезным сотрудником.

Главный помялся, словно хотел сказать что-то ещё, но потом всё же кивнул на дверь. Наконец-то.

Коридоры уже опустели. Рабочий день полтора часа как закончился, все разбежались по домам, местные – по комнатам, один я прусь в кабинет только ради того, чтобы оставить документы. Такое у меня правило: держать рабочие бумаги исключительно там – спасибо, в моей комнате они мне не нужны, должен же я хоть где-то отдыхать от этого всего.

Вышел я из-за угла неподалёку от кабинета и сразу увидел Эрика – сидит на полу рядом с дверью.

– Лейтенант! Почему без букета?

– Что?

– Ну, обычно… – я хотел было объяснить, что столько времени можно ждать только девушку, которой хочешь сделать предложение, но решил, что сейчас неподходящий момент для шуток, Эрик весь на нервах. – Неважно. Что вы тут, а не там?

– Вы сказали закрыть.

– А-а-а…

Как я и говорил, исполнительность – отличное качество для армии.

В кабинете, бросив папку с бумагами на стол, я встал в позу и торжественно объявил:

– Генерал, конечно, был недоволен, но в итоге разрешил сделать дополнительную смету.

Помощник выдохнул с явным облегчением и расплылся в такой счастливой улыбке, что мне даже как-то неловко стало.

– Сейчас сделаю.

Не-не-не. Рабочий день закончен. Посчитаем всё завтра, на свежую голову. И ещё – он ясно дал понять, что не стоит злоупотреблять на новый год.

Эрик нахмурился непонимающе. Пришлось пояснить:

– Праздник. Алкоголь.

– Мне? Я и не собирался. Я вообще ничего не отмечаю.

– Это похвально.

Хотя что «похвального» в том, что в его жизни нет праздников? Вот так ляпнешь что-нибудь на автомате, а потом думаешь – что сказал-то?

Чтобы хоть как-то объяснить эту странную логику, я добавил:

– Ну, я тоже.

– У вас нет семьи? – Эрик сразу напрягся.

– Да нет, почему. Есть. Но я как-то…

– Мм… – он кивнул рассеянно, явно занятый какой-то мыслью.

– Ладно, спрашивайте, что хотели.

– Это личное, – помощник качнул головой.

– Ну так и спросите. Я ведь могу не отвечать?

Помявшись, он выпалил:

– А у вас родители родные или приёмные? Извините.

Я даже улыбнулся в ответ на его смущение – такое непривычное на фоне армейской бесцеремонности.

– Родные.

– То есть они…

– Ага, мутанты.

– Мм. Мои вроде были нормальные.

– Мои вообще-то тоже.

– Вы же сказали…

– У меня нормальные родители. Хоть и мутанты.

Когда до него дошло, щёки тут же покрылись бледно-розовым румянцем.

– Извините, я… Я не это имел в виду.

– Ничего страшного. Так и что? Ваши – обычные? Есть предположения, что вызвало мутацию?

– О… Я не знаю. То есть мне так кажется. Ну, всегда ведь отказываются.

У меня наконец-то щёлкнуло в голове – все детали встали на место. Действительно, частое явление, когда у обычных людей рождается генномодифицированный ребёнок – есть разные теории почему, но всё это на уровне предположений, – и они тут же пишут отказ.

Сто двадцать лет назад, когда всё началось, большинство таких детей убивали. Потом стало помягче: оставляли где придётся, иногда даже не в безлюдном месте, а на пороге церкви или больницы, хотя не факт, что там бы такого взяли. В Данбурге все крупные улицы названы в честь благотворителей, которые объявляли вознаграждение за младенцев «с отклонениями» и устраивали для них специальные приюты – почти все действуют до сих пор. Впрочем, я так думаю, что на самом деле меценатов было больше, но – многие исчезли втихаря, и никак не узнать, зачем они собирали детей. Главное, что платили, а остальное никого не волновало.

В наше время шанс, что ребёнок окажется генномодифицированным, остался прежним: одиннадцать процентов вероятности у обычных людей, сто – у двух мутантов, и восемьдесят два, если генномодифицированный только один из родителей. При этом следует учитывать, что не все способны иметь детей и далеко не все мутации совместимы с жизнью, так что засилие «уродов», как пишут в листовках борцов за чистоту человеческого вида, планете не грозит. Хм, как же нам повезло жить в цивилизованное время, когда нас уже официально признали отдельной расой с такими же правами, как у других. Можем стоять с Эриком посреди кабинета и спокойно разговаривать вместо того, чтобы прятаться по катакомбам от радикалов с топорами.

Интересно, что поначалу, когда изобрели генетические карты, они безошибочно показывали наличие мутации, даже на ранних сроках – началась волна абортов, люди вздохнули с облегчением, – но потом перестали. Конечно, прессу тут же наполнили истеричные статьи. Объяснения шли в двух направлениях: или мутации каким-то образом осознают себя, скрываются от уничтожения (вплоть до того, что все генномодифицированные – это рой с общим разумом), или же процесс контролирует некто со стороны – гениальный злодей, а то даже дьявол. В общем, стандартные броские заголовки.