Месть мажора - Катя Лоренц

— Геля, — Кирилл обогнал меня, перегородил дорогу. На лице самодовольная улыбка.

— Ты ревнуешь, Белка?

— Нет, — буркнула я.

— Ревнуешь. Иди сюда, — он притянул меня в объятья.

— Пусти! Почему бы тебе не догнать этих на все согласных девушек? Зачем тебе мучиться со мной?

— Потому что я так хочу, — прошептал у моих губ. — Очень хочу, — наши губы сливаются, все плохие мысли улетучиваются. Я запрыгиваю на него. Хочется быть ближе, кожа к коже. Хочу его. Прямо здесь. И не важно, где мы.

— Пойдем, прогуляемся? — он ссаживает меня с себя. Ведет за ручку. Я сбита с толку. Разве ни этого он хотел? Вот она я, разгоряченная, готовая перейти на другой уровень. Бери!

А он — покупает мне мороженое, мы садимся на лавочку, смотрим на реку.

— У тебя мороженое тает.

— Я не хочу, — как бы ему объяснить, что мне нужно, и не быть при этом жалкой?

— Геля, — позвал он. Я не отвечала. Он ткнул мне в губы подтаявшим мороженым.

— Эй! — облизала губы. Я видела, как его стальные глаза превратились в грозовое небо. Хм, его возбуждает, как я ем?

Улыбнувшись, лизнула, блаженно закатив глаза. Кирилл сглотнул, следил за мной, не отрываясь. Белая капелька побежала по вафельному стаканчику, дно прорвалось. И мне уже было не до соблазнения. Жадно высасывала подтаявшее мороженное.

— Я не могу.

— Что?

— Мне нужно домой. Забыл про одно дело. Это срочно. Давай я тебя подвезу до дома.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кирилл

Геля долго молчала. Потом все же не выдержала.

— Я что-то сделала не так? — и что мне сказать? Что я связан условиями спора, и что после секса все должно кончиться. Геля мне такое точно не простит. И почему то мне не хочется, чтобы все это кончалось. Объясни ей, что свою тачку я очень хотел, закончил школу с красным дипломом, да и в лучший ВУЗ поступил ради нее. И потом отдать? Не мог.

Дело даже не в цене, она мне по-особому дорога.

— Все хорошо, Белка, — Геля щелкнула пальцами. Нервничает, но расспрашивать не продолжает.

— Я завтра заеду за тобой, — поцеловал и убежал, как от чумы. Мне хотелось продолжить.

Дома проплавал несколько километров в бассейне.

— Я смотрю Брест «Геля» не покорен? — услышал насмешливый голос Алекса, — подтянулся на руках, вылез.

— Тебя почему так волнует моя личная жизнь? Так печешься о выигрыше? — достал из холодильника банку пива и бросил ему.

— Да я сам не рад нашему спору. Я же вижу, она тебя зацепила. Я не хочу терять друга из-за какой-то девки. Мы со времен школы вместе. Хрен с ней, с тачкой. Мне она не нужна.

— Нет. Я знал, на что шел, — взял со столика ключи и бросил другу. — Она твоя.

— Я не могу.

— Как хочешь. Если бы я выиграл — забрал бы твою Феррари. Меня не мучили бы муки совести, — Алекс сунул ключи в карман.

— Что, с рыжей все?

— Я расторгаю спор. Будем считать, что мой Макларен — отступные тебе.

— Ты все еще будешь с ней?

— Да.

— Расскажи хоть. Что в ней такого?

— Сам не знаю. Все то же, что и у всех остальных, две руки, две ноги…

— Две потрясные сиськи.

— Пошел ты. Не смей так про нее, — Алекс шутливо поднес к лицу руку, изображая телефон.

— Доктор! Доктор! Мы его теряем! — мы еще поболтали, попросил водителя перегнать мой Макларен к нему в гараж.

Буквально через полчаса ко мне в комнату ворвался злой, как черт отец.

— Вова сказал, что отогнал машину твоему другу?

— Да. Он тебе правду сказал.

— Ты охренел, сын?

— А в чем проблема? Машина записана на меня, я могу делать с ней, что хочу. Разве не так?

— Я совсем тебя избаловал. Ты думаешь, мне просто так деньги с неба сыплются? Ты же ее так хотел. Немедленно поезжай и забирай!

— Нет. Я ему проиграл спор.

— Опять ваши дебильные споры на девок? Ты хоть представляешь, сколько она стоит? Тридцать пять миллионов! Это голая. Мне она стоила гораздо больше. И ты просто так ее отдаешь?

— Пап, прости. Это вопрос чести.

— Когда ты сам купишь ее, тогда можешь делать с ней, что хочешь, хоть на металлолом сдавай! Лично под пресс ее ставь. Но пока я плачу, ты не можешь делать, что хочешь!

— Ну, накажи меня. Заставь ездить на Лада Калине. Но от принципов не отступлю.

— А знаешь. Это мысль. Ты будешь получать, как все студенты. Пять тысяч в неделю. Я забираю твои банковские карты. И никакой машины! Помотайся, как я в юности, на метро. Потрать из этих денег на «стрелку», на обед, мелкие расходы на канцтовары. И тогда, может быть, у тебя появится уважение к моему труду.

— Пап. Ты серьезно? Метро? — отец закатил глаза к потолку и вышел из комнаты, бурча себе под нос:

— Мажор хренов. Да мы таких в переулке били.

Честно, я не ожидал такой реакции от отца. Думал, он даст хотя бы Бентли. Все равно тот в гараже без дела стоит. Со злости бил по груше.

— Эх, Белка! Знала бы ты, какие лишения я терплю, чтобы мы были вместе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Геля