Студент на агентурной работе - Владимир Сухинин

Не споря с ней дальше, я отдал распоряжение:

– Штоф, разводи костер. Ставьте навес. Верил, ты остаешься за старшего. Я отлучусь и постараюсь скоро вернуться. Если буду не один, не удивляйтесь.

– Я с тобой, – тут же нарисовалась рядом Рона. Я предполагал, что девушка постарается увязаться за мной, но на это у меня был припасен, как сказал бы наш замполит, адекватный ответ.

– Рона, здесь места опасные, на тебе ближняя разведка и защита обоза. Ты поняла задачу?

Получив команду, девушка преобразилась:

– Все поняла! Сейчас погреюсь и приступлю к выполнению задания.

– Рона, работай под невидимостью, в своей броне. Не убивай никого, только оглушай. – Я внимательно посмотрел на нее.

– Задача ясна, – кратко ответила девушка.

– Хорошо, – кивнул я головой, дело стронулось. И ушел коротким телепортом.

Нейтральный мир. Город Брисвиль

Наступил вечер. Брисвиль погружался в сумерки, по низинам, подгоняемый легким ветерком, заклубился туман. Он преодолел жухлые кусты, закрывающие вход в заброшенную каменоломню, и добрался до лежащей женщины в простом платье горожанки. Та дернулась от прикосновения липких щупалец холодного тумана и открыла глаза, но продолжала лежать, цепенея от ужаса, наполнявшего ее душу. Это чувство было необъяснимо и непонятно, оно тисками сжимало ее сердце и делало непослушным тело. Но лежать было холодно, и она осторожно поднялась. Вокруг тянулся пустырь, заросший редкими чахлыми кустами, вдалеке виднелись смутные очертания города, еле заметные из-за тумана, а рядом чернел вход в пещеру.

Женщина стряхнула комки мусора и осмотрела свою одежду. Через плечо у нее висела небольшая сумка. Она покопалась в ней и обнаружила небольшой кинжал, бутылочку с жидкостью и странные металлические кругляшки. Женщина беспомощно огляделась вокруг. Она не узнавала этого места и не помнила себя.

«Кто я?» – было первой ее мыслью, и ответ пришел из глубины сознания: «У тебя нет имени. В сумке эликсир исцеления, двадцать серебряных коронок и сорок дилов. Это все, что у тебя есть».

«Где я?»

И ответ опять всплыл из дальних уголков памяти: она перебралась в срединный мир. Странно, подумала она, почему я не помню себя и что делаю на пустыре? Что со мной вообще произошло? Смутные образы, промелькнувшие в ее сознании, полной картины не давали. Кто-то вошел к ней, когда она спала. Потом пришли страх и паника.

– Ты погляди, кто у нас тут! – услышала она и повернулась на звук голоса.

Из пещеры выглянул грязный оборванец. Он вразвалочку подошел к женщине и обошел ее со всех сторон.

– Ну надо же, какой подарочек! Слепой, ты посмотри, какая у нас краля!

Из темного чрева пещеры выбрался еще один оборванец. Он оглядел женщину и сказал:

– Точно, краля, – подошел ближе и ущипнул ее за грудь.

Неожиданно женщина оскалилась и пальцами ударила его в горло. Бродяга захрипел, закатил глаза и упал.

– Ты что делаешь, тварь? – опомнился первый.

Но в ее руках оказался кинжал, который она, не раздумывая, воткнула ему в живот и потянула вверх.

Нищий завыл и упал рядом с неподвижно лежащим товарищем.

Женщина растерянно посмотрела на окровавленный кинжал в руке, потом на тела у ног. К ней опять подступил тошнотворный ужас.

Она убила людей! Как она могла?! Ее память молчала. Ей стало страшно и ужасно одиноко, в сознании промелькнули образы насилия в детстве и как она выла от боли, унижения и бессилия. Страх захлестывал все ее существо, переполнял и требовал выхода. Память услужливо подсказывала, что принесло ей тогда облегчение. Она присела рядом с убитыми и тихонько завыла. В этих звуках она выплескивала свой непереносимый страх, отчаяние одиночества, безнадежность и непонимание того, что с ней происходит. Кто она? Что она тут делает? Женщина чувствовала, что так не должно быть, что все здесь чужое. Она не отсюда. И от этого чувства ее вой становился еще тоскливее, и в нем был зов к таким же отверженным и одиноким существам.

Где-то недалеко ее вой подхватили собаки, и по округе разнеслась их тоскливая песнь. Рядом с женщиной оказался огромный пес, который, поскуливая, подполз к ней на брюхе и лизнул руку. Она обняла его и прижалась к лохматому телу лицом, залитым слезами. Скоро рядом с ней собралась целая стая, и повизгивая, они жались у ее ног. Женщина вытерла слезы и улыбнулась: теперь она была не одна.

Шурга Хромец собирал милостыню у портальной площади. Место было бойкое, и путешественники, отправляющиеся в дальние края, всегда кидали нищим медяки, суеверно считая, что это поможет им вернуться. Половину сборов раньше забирал «Ночной двор», а теперь они сами добровольно отдавали выручку Ведьме, живущей под охраной стаи адских псов.

Он вспомнил, как первый раз она появилась в катакомбах.

Слепой и Грыз отправились справить нужду, а после их ухода снаружи раздался вой, от которого мурашки побежали по телу. Вскоре его подхватили собаки, и их слитный голос разнесся по всей округе.

– Чего они развылись? – поежился Шурга, ему стало не по себе.

Из темноты к их костру вышла женщина с заплаканным лицом, рядом с ней шел огромный шверд – адский пес, который никогда не приручался. Эти животные селились рядом с поселениями, собираясь в стаи. Копались в мусорках, охотились, но не приручались. Даже если взять щенка, он отказывался есть и помирал.

Она прошла к их костру и села, молча уставившись на огонь, шверд улегся рядом у ее ног.

– Я хочу есть, – сказала она, и ей сразу дали кусок зажаренного мяса.

Женщина съела половину, а другую отдала псу. Потом она уснула, и никто ее не тревожил.

Утром в катакомбы заявились трое громил. После разгрома «Ночного двора» разбежавшиеся бродяги опять стали заполнять пустующую выработку, а вместе с ними появились и те, кто стал отнимать у них вымоленные крохи. Парни пинками подняли нищих и хотели ударить спящую женщину, но за их спинами раздался грозный рык. Обернувшиеся бандиты замерли: их окружала стая швердов, впереди стоял и скалился вожак. Женщина открыла глаза и села.

– Если хотите остаться живыми, с вас по золотому. Если еще раз увижу здесь, скормлю псам.

Все это она проговорила спокойным ровным голосом, но ей сразу поверили.

Громилы выложили по одному золотому илиру и стали пятиться назад.

– Тебя как зовут? – обратилась она к хромому.

– Шурга, рена, а еще кличут меня Хромец, – опасливо ответил он. – Зря вы так с ними, они подловят нас и убьют или не дадут милостыню собирать.

– Шурга, – ответила спокойно женщина, – если будут проблемы, ты скажи, я постараюсь уладить. А теперь возьми деньги и принеси еды.

И ей снова поверили.

В этот день Шургу жестоко избили, и он еле живой приполз в катакомбы. Женщина, ни слова не говоря, влила ему в рот снадобье и с улыбкой сказала: