Великая Екатерина. Рожденная править - Нина Соротокина

Первая встреча двух Екатерин произошла в Москве в доме князя Дашкова. Екатерина Романовна была еще только обручена со своим будущим супругом, ей было пятнадцать лет. Великая княгиня нашла разговор с девочкой очень интересным, они читали одни и те же книги, одинаково смотрели на жизнь.

По приезде в Петербург Дашкова вошла в свет, она полюбила Екатерину всем сердцем, но великий князь Петр ревновал свою крестницу к жене и часто выказывал неудовольствие за ее стремление общаться с великой княгиней. Накануне смерти императрицы Елизаветы Дашкова, вся в простуде, сплошной подвиг и возвышенность, тайно пришла к Екатерине, чтобы заверить великую княгиню в своей абсолютной преданности. Небезынтересно передать хотя бы частично их разговор, так возвышенно изъяснялись в XVIII веке.

«– Что привело вас ко мне в столь поздний час, дорогая княгиня, и заставило вас рисковать вашим здоровьем, столь драгоценным для меня и вашего супруга?

– Ваше высочество, – ответила я, – я не могла дальше противиться потребности узнать, какими средствами можно рассеять грозовые тучи, которые собираются над вашей головой. Ради Бога, доверьтесь мне; я заслуживаю вашего доверия и надеюсь стать еще более достойной его. Чем вы думаете обеспечить свою безопасность?.. Скажите мне, что мне делать?

Великая княгиня залилась слезами; она прижала меня к своему сердцу и сказала:

– Я не смею выразить, насколько я благодарна вам, моя дорогая княгиня. Поверьте мне, что я доверяю вам безгранично и говорю чистейшую правду; у меня нет никакого плана, я не могу ничего предпринять, и я хочу и должна мужественно вынести все, что меня ожидает; единственная моя надежда на Бога; предаю себя в его руки.

– В таком случае за вас должны действовать ваши друзья, – ответила я, – и я не останусь позади других в рвении и жертвах».

Спустя небольшой срок, в начале декабря произошел неприятный инцидент. Во время вахтпарада императору показалось, что рота гвардейцев, которой командовал князь Дашков, не развернулась должным образом. Император сделала замечание, князь вежливо возразил, Петр настаивал. Кончилось дело тем, что князь разозлился и повысил голос, чем не только разозлил, но и напугал Петра. Родственники князя, опасаясь последствий, раздобыли ему место в русском посольстве в Константинополе, и он спешно оставил Петербург.

Этим объясняется, что сам Дашков никакого участия в заговоре не принимал, но жена старалась за двоих. Она знала однополчан мужа, и начала вести активную агитацию в пользу Екатерины. Она же познакомила императрицу с неким Одаром, который сыграл свою роль в перевороте (помог найти деньги). При этом она придумывала свой план помощи государыне, для чего изучала книги о революциях в различных частях света. С Екатериной она редко виделась, но переписывалась очень аккуратно.

Состоялся у нее ответственный разговор и с Паниным. «Так как для нас было очень важно, – пишет Дашкова, чтобы человек его характера принадлежал нашей партии, я несколько раз решалась заговорить с ним о вероятности низложения Петра III». Но Панин уходил от ответственного разговора. Он стоял «за соблюдение законности и за содействие Сената». Видимо, он находил неуместным обсуждать столь серьезные темы с восемнадцатилетней девочкой, но случай для откровенностей вскоре представился. Петр III наградил Елизавету Воронцову орденом «Св. Екатерины», которым обычно награждали только особ императорской фамилии. После этого Дашкова увиделась с Паниным и открыла карты, назвала ему участников заговора, сообщила, что все готовы к действию, но Екатерина ничего не знает об этом. Вот здесь Панин по-настоящему испугался и за саму Дашкову, и за заговорщиков. Панина можно понять, в то время он еще не мог оценить характер этой молодой женщины.

Дашкова также решила вовлечь в заговор графа Кирилла Разумовского, но сомневалась в успехе, поскольку по ее мнению граф был обласкан Петром III, непомерно богат и ленив. Она придумала обходной маневр, уговаривая гвардейцев Рославлева, Ласунского, Бредихтина и прочих каждый день бывать у графа и как бы исподволь заводить разговор о странном правлении императора, о слухах, которые будоражат город, о возможном перевороте, а когда план созреет окончательно – поставить графа перед фактом, назвав имена заговорщиков. Само собой получалось, что Разумовский очутился в их числе. Дашкова пишет, что ее план удался на славу. Ей было невдомек, что у Кирилла Григорьевича был свой канал связи.

Позднее Панин сообщил о подробностях переворота датскому послу Ассебургу. В своем рассказе Панин приписывает главную роль себе. Он, якобы, посвятил в тайну и Разумовского, и Волконского, и отправил в Петергоф за государыней карету и вообще все нити заговора держал в своих руках. Очень может быть, что так и было. Новгородский архиепископ тоже был посвящен в планы заговорщиков и относился к ним положительно.

* * *

Меж тем двор уехал в Ораниенбаум, Екатерина с небольшим штатом жила отдельно в Петергофе. В столице армия ждала отправки в Данию, а с ней отъезда за границу Петра. Екатерина писала Дашковой из Петергофа, чтобы все «держали себя смирно, так как минута действия не будет упущена». Кем не будет упущена, кто распорядится? Все словно ждали сигнала, но никто не брал на себя ответственности.

Распорядился случай. За все время работы заговорщиков не было ни одного предательства, тайна была сохранена, и вдруг 27 июня по городу стремительно разносится слух, что арестован гвардеец Измайловского полка Пассек. Дашкова узнала об этом от Григория Орлова, который пришел к ней домой, чтобы сообщить ужасную новость. В это время у Дашковой был Н.И. Панин. Он воспринял известие спокойно – мало ли за что арестовали Пасека, может быть, за упущение по службе. Но Дашкова понимала всю опасность происшедшего. Она тут же уговорила Орлова немедленно узнать истинную причину ареста. Если дело политическое, то это сигнал к действию. В противном случае арест грозит раскрытием заговора, пойдут новые аресты. А это крах.

Орлов узнал причину – да, арест Пасека носил политический характер. Н.И. Павленко так описывает это событие: «26 июня капрал Преображенского полка спросил у поручика Измайлова, скоро ли свергнут императора. Измайлов донес о заданном вопросе секунд-майору Воейкову, а тот – полковнику Ушакову. В ходе открывшегося следствия было обнаружено недоброжелательное высказывание об императоре капитан-поручика Пасека. Вечером 27-го его взяли под арест».

Вот тут-то колесо и завертелось, надо было действовать без малейшего промедления. Кирилл Разумовский тут же распорядился печатать Манифест о восшествии на престол Екатерины, но для провозглашения императрицу необходимо было немедленно доставить в столицу из Петергофа. А это была не такая простая задача, как кажется. Ей могли помешать уехать, слух о заговоре мог достичь ушей императора, в конце концов, ее могло просто не оказаться на месте.

Но, как пишут в романах, на небе уже было все решено. В полночь этого же дня Алексей Орлов и Василий Бибиков уже скакали в Петергоф. Наивная Дашкова послала с Орловым записку, мол, ваше величеству, этому человеку можно доверять. Екатерина была на месте – в Монплезире. Екатерина пишет: «В мою комнату входит Алексей Орлов и говорит совершенно спокойным голосом: «Пора вставать, все готово, чтобы провозгласить вас». Я спросила о подробностях, он сказал: «Пасек арестован». Я не колебалась более». Про записку Дашковой Орлов впопыхах забыл. У него была другая задача. Надо было, не поднимая шума, разыскать хоть какую-нибудь карету.