Загул - Олег Зайончковский

– Галка!.. – крикнул он. – Открывай, где тебя носит!..

Нефедов готов был уже встретиться лицом к лицу с «боссом», но… дверь отворила женщина.

– Знакомься, Гарик, – сказал Хохол. – Она тоже Галка.

– Очень приятно… – удивленно пробормотал Нефедов.

«Тоже Галка» ничего не ответила, а лишь взглянула на вошедших карими матово-блестящими глазами.

– Жинка моя, – пояснил Толя. – Землячка с Украины.

– Поздравляю, – вежливо вставил Нефедов. – Деток не завели еще?

– Двое! Что-что, а это предприятие у нас работает.

Хохол с гордостью пришлепнул жинку по изрядному заду. Зад ответно вздрогнул, но хозяйка его, кажется, смутилась. Так ничего не молвив, она забрала у мужа пакеты и, сильно топая, ушла с ними куда-то вглубь дома.

– Я ее с хутора взял, – подмигнул Толя. – По-москальски размовляет неважно, зато в деле хороша. И с нашими собаками, кроме нее, никто не может управиться – звери, а не собаки.

Сбыв продовольствие своей хуторянке, Хохол повел Нефедова в жилые покои. Путь туда пролегал через устланный коврами холл и комнату, увешанную картинами реалистического письма.

– Культур-мультур, – заметил Хохол, не останавливаясь.

Откуда-то уже слышался энергичный хрипловатый баритон:

– Ты мне не дрыхни в натуре! Пришел в гости, так давай базарить… Слышь, что ли? Сейчас Галка кофе подаст.

– Нам сюда, – сказал Толя.

Середину комнаты, в которую они вошли, занимал огромный белокожаный подковообразный диван. Одно крыло дивана занимал своей грузной фигурой хозяин дома, а другое – Ксенофонтов, лежавший навзничь с открытыми глазами. Их разделял стеклянный низкий стол с остатками трапезы.

– Нет, ты видал, Хохол? Сложился! Упал, как кегля…

Эти слова были сказаны прежде, чем хозяин сообразил, что вошедших двое. Когда же он разглядел Нефедова, то шумно его приветствовал, впрочем не отрывая зад от дивана.

– Га-арик!.. Сколько лет, сколько зим!.. А мы тут маленько пьянствуем. Присоединяйся к нам, не побрезгуй, не гляди, что мы плохо воспитаны…

– Говори за себя! – неожиданно ясным голосом возразил Ксенофонтов. Положения тела он, однако, не изменил.

В комнату вошла украинка Галка и, ни слова не говоря, принялась наводить порядок на столе. Двигалась она без особого изящества, но мужчины притихли, с интересом за ней наблюдая. Выставив чистые рюмки, Галка подкатила к столу бар на колесиках и удалилась.

– Повезло Хохлу с бабой, – заметил хозяин. – Главное дело, помалкивает – не то что другие прочие.

– Ты тоже женат? – поинтересовался Нефедов.

На Галино лицо набежала тучка.

– Женат. Я свою в нашем стриптиз-клубе надыбал, а надо было, как Хохол, с хутора брать. Ноги от ушей, а сама дура дурой…

– И где же она сейчас?

– Слава богу, в Испании. Силикон себе новый вставила – и к морю… Ничего, вот детей ей заделаю – будет знать, как по курортам шастать.

– А сам-то ты как? Толя говорит, ты вроде вышел из своего профсоюза?

– Так и есть… – Галя вздохнул с печальной усмешкой. – Теперь я типа на дембеле. Да и с кем воевать? Братва моя полегла смертью храбрых, а кто уцелел, все теперь в бизнесе.

– И ты, значит, тоже?

– Что я, хуже людей? Вот, магазин открыл – торгую стройматериалами.

– Интересное дело.

– А то! Доска шпунтованная, тес, вагонка… Я тут и к культуре пристрастился. Видал мою галерею? Как у Армани стал одеваться, так меня это дело и засосало. Бабе силикон да цацки, а мне живопись подавай…

Демонстрируя свою тягу к культуре, хозяин достал из бара бутылку текилы. Толя с Нефедовым возражать не стали, хотя предпочли бы водку. Ксенофонтову было все равно, что пить, но он никак не мог принять вертикальное положение.

Но разговор получался и под текилу. С первой же рюмкой нахлынули воспоминания – как оно и должно быть у старых, давно не видевшихся приятелей. Потом они перешли опять к текущей современности. Говорили о женах, о культуре, о шпунтованной доске. Беседа, как водится, шла с пятого на десятое, но Игорь чувствовал, что в душе его будто распускается какой-то туго завязанный узел. Он был готов уже поделиться с товарищами своими глубоко личными переживаниями и признаться им в том, что ушел час назад из семьи. Но внезапно хозяин дома перестал ему отвечать. Буквально на полуслове Галя уронил голову на грудь, а затем медленно повалился на спящего уже Ксенофонтова.

– В отрубе, – сочувственно прокомментировал Толя. – Они эту гадость из кактуса гонят…

Немного размыслив, Хохол объявил, что Галю и Ксенофонтова надо «уложить по-нормальному».

– Пойду к жинке, распоряжусь насчет постелей, – сказал он и вышел из комнаты.

Оставшись без собеседников, Нефедов налил себе еще текилы, выпил и впал в задумчивость. Еще немного, и он присоединился бы к спящим товарищам. Где бы ни разместила их на ночь чета хохлов, утром Нефедов и Ксенофонтов нашли бы друг друга и вместе на красной машине поехали бы на работу. И завод не заметил бы их помятых лиц, и все бы, наверное, обошлось. Но внезапно у Гали в нагрудном кармашке заиграл мобильник.

Галя на секунду перестал храпеть, почесал грудь, но не проснулся. Нефедов осторожно двумя пальцами извлек телефон из его кармашка и посмотрел на экранчик. Звонил Шерстяной. «Смотри-ка, – удивился Игорь. – У них с Галей какие-то дела». Нажав на зеленую кнопочку, он приложил трубку к уху:

– Слушаю…

– Алло, алло, Галя! – залопотало в мобильнике. – У меня к тебе исключительное предложение…

– Я не Галя, – сказал Нефедов.

Голос Шерстяного пресекся.

– Правда?.. А кто вы, пардон?

– Галя спит, а я Нефедов.

– Нефедов! – обрадовался Шерстяной. – Здоро́во, Гарик! А почему ты на проводе? Или вы с Галей пьете?

– Нет, уже спим, – усмехнулся Нефедов. – Ты скажи, если важное, я ему передам.

– Важное… Он живопись собирает, а я для него картину нашел – «Почечуево зимой» называется, не пойму только, чьей кисти.

– Ты что же, – удивился Нефедов, – живописью теперь торгуешь?

– Нет, – Шерстяной хихикнул. – Я торгую своим наследством. Дядька у меня преставился – Питерский, если помнишь. Отличный оказался дядька – квартира его мне досталась как единственному родственнику.

– Поздравляю… И как квартира?

– Квартира – нет слов! Профессорская… Да ты приезжай, сам увидишь.

Нефедов задумался.

– Приехать к тебе?..

– Приезжай! Выпьем за новоселье.

– Слушай… А что, если я прямо сейчас приеду?