Круги Данте - Хавьер Аррибас

Данте молча ждал продолжения, парализованный страхом.

― Находка, как вы можете предположить, ― возобновил Баттифолле свой рассказ, ― наделала много шуму в городе. Союзники короля увидели, что рука того же дьявола может достать кого-нибудь из них. Кого-то, кто никогда не делал зла ближнему. Страх, суеверия, ужас, бессилие ― это вы можете почувствовать на улицах Флоренции; что-то тяжелее воздуха. Преступник не был найден, но о происшествии не смогли забыть, потому что очень скоро все повторилось. В первые дни сентября мы снова обнаружили страшную находку. Или, вернее, две находки, потому что трупов теперь было два. С промежутком в несколько дней были убиты два флорентийца, и снова мы увидели на их телах следы страшного насилия…

Баттифолле посмотрел туда, где находился Франческо. Данте испугался этого взгляда, поскольку он заставил его вспомнить о присутствии еще одного человека в комнате. Этот жуткий рассказ настолько захватил его внимание, что он забыл о том, что кто-то скрывается рядом с ним в темноте. Граф снова заговорил, для следующей части истории он выбрал печальный тон:

― Первым нашли тело Бальдазарре де Кортиджани. И он вовсе не был противником Ландо. Бальдазарре принадлежал к семейству, очень тесно связанному с самим Симоне делла Тоза и с флорентийским правительством. Но, как принято в вашем городе, Кортиджани скрыто враждовали с другой ветвью собственной семьи, Корбинелли, что, однако, не мешало им всем вместе быть врагами короля Роберта. Запутанно, но как по-флорентийски! ― воскликнул Баттифолле. ― Все взоры обратились к Корбинелли, и весь мир подумал, что преступник начал открытую вендетту во Флоренции. В первый раз у барджелло была деликатная и трудная для исполнения миссия: прекратить кровавую бойню между группами собственных сторонников. Но оценить старания Ландо было невозможно, потому что два дня спустя нашли труп Бертольдо де Корбинелли. Бертольдо был видным представителем своего семейства. Тем не менее речь вовсе не шла о вендетте. Кортиджани не признавались в убийстве Бертольдо де Корбинелли, они объясняли на каждом углу, что им вовсе не нужна была его смерть. Ну, по крайней мере, Ландо и Флоренция освободились от войны между этими семействами, хотя преступников и не нашли. Однако немногие флорентийцы поверили, что убийства не повторятся. Но… я вам не рассказал ничего об особенностях обоих убийств… ― произнес Баттифолле злобно. ― Я уважаю Бальдазарре де Кортиджани. Он имел привычку охотиться вне городских стен с соколами недалеко от Сан Сальви. Часто он удалялся галопом от своих соколов, слуг и товарищей, а потом возвращался с добычей на поясе. Тем утром они его долго искали и, несомненно, не ожидали найти главу семьи в таком виде: Бальдазарре был около дерева, или, говоря точнее, он был прибит к дереву: обе его руки были приколочены двумя большими гвоздями к стволу. Чтобы он не кричал, ему просто отрезали язык… и вместе с ним губы. Ему вскрыли пищевод, словно скотине, от живота к подбородку. Глубокая рана открывала все его внутренности, кишки висели наружу и падали на землю. Глаза были широко открыты, несомненно, он должен был рассмотреть лица убийц во время ужасной агонии. Можете себе представить ужас его товарищей, когда они все это увидели!

Баттифолле замолчал. Очевидно, он хотел, чтобы Данте хорошо представил нарисованную им картину. Последний был поражен до глубины души, от ужаса и отвращения тошнота подступала к глотке.

― С Бертольдо Корбинелли насилия было не меньше, ― сказал граф, готовый продолжать рассказ о новых ужасах. ― Как я вам сказал, вся его семья жила в ожидании возможной вендетты, но Бертольдо не волновался о собственной безопасности и вернулся к своим старым развлечениям ― к вину и женщинам. Ночью он рисковал больше, потому что двери в городе в это время уже закрыты во избежание любых опасностей. Он вышел в поисках подходящей компании или какой-нибудь из продажных женщин. Но нашел он нечто совсем иное и был убит среди мусора у строящейся городской стены между Прато и Сан Галло. Рабочие нашли его на следующий день и, как все свидетели этих происшествий, пришли в ужас. Бертольдо не мог оказать сильного сопротивления. Возможно, он уже был пьян. Может быть, его убили товарищи по пьянке. Убийцы открутили ему голову, как это делают с курами; однако она не была отделена от тела. Для своего дьявольского дела эти дети сатаны выбрали дьявольский инструмент, который создали сами и который даже не попытались скрыть. Они оставили его там, рядом с трупом, в крови, с кусками кожи и волос жертвы. Это была своего рода деревянная клетка для скота с тонкими шипами внутри, в ней отлично помещалась человеческая голова. По бокам выдавалось несколько рычагов. Если их хорошо закрепить, то один человек может вращать этот механизм до тех пор, пока голова жертвы не свернется с шеи. Они оставили его с лицом, повернутым к спине. Свидетели не смогли описать выражение его лица.

Данте не удавалось скрыть дрожь. Черное предчувствие охватило его, и ужас заставил онеметь. Поэт не мог смотреть на Баттифолле, который пытался иногда заглянуть в лицо собеседника.

― Вскоре последовал еще один сюрприз, ― сухо продолжал граф, и его голос барабанным боем звучал в голове Данте. ― Кажется, никто не может быть в безопасности во Флоренции. Значения не имеет ни партийная принадлежность, ни состояние, ни даже происхождение. Следующая и, слава Богу, пока последняя жертва ― это иностранец, болонский торговец по имени Пьеро Вернаккиа. Этот Пьеро часто приезжал по торговым делам во Флоренцию, но на этот раз он не получил никакой выгоды, ― иронически-жестоко сказал Баттифолле с презрением, которое испытывают все аристократы к торговцам. ― Его товарищи знали, как он провел время перед смертью. Нас заинтересовало то, что он был убит в нашем городе при таких же странных и жутких обстоятельствах, как и три предыдущие жертвы. В этот раз труп был ил идеи среди строительного мусора возле нового собора Санта Мария дель Фьоре. Эта стройка была тяжелой, дорогой и невероятно затянувшейся, особенно после кончины старшего мастера Арнольфо. Предполагали разрушить много зданий и расчистить землю между площадью Сан Джованни и площадью дель Дуомо. На пустыре расположились бедняки и люди сомнительных занятий. В этих импровизированных лагерях оставались пепел от костров, зола от дров или соломы, наполовину обгоревшие доски… Кроме того, многие дети выбрали эти места для своих игр, беготни и драк. Там полно камней всех размеров, которые нужны для их диких баталий, таких популярных среди нашей молодежи. Именно дети в поисках камней, подходящих для их жестоких столкновений, нашли тело Пьеро Вернаккиа. Забегу вперед и скажу, что его голова и часть тела были полностью обуглены, было бы трудно опознать его, если бы не осталась нетронутой одежда. По ней многие флорентийские знакомые его опознали. Чтобы убить, потребовалось его сначала обездвижить. Убийц было несколько, они придавили жертву большой тяжелой каменной плитой. Каменотесы говорят, что эта скала не могла немедленно убить человека, если только она не упала на него неожиданно, конечно. Но она была положена заботливо, словно обездвижение продолжалось медленно и тяжесть душила его. Один из каменотесов рассказал, что был свидетелем того, как в каменоломне один несчастный агонизировал целый вечер: он остался под несколькими блоками гранита, сдвинуть которые было не в человеческой власти. Пьеро Вернаккиа, вероятно, звал на помощь. Его руки были свободны, словно согласно части дьявольского плана. А потом, ― Баттифолле сделал жест, вложив в него свой страх и отвращение, ― они хотели сжечь его живьем. Похоже, ему бросили на лицо пылающую тряпку, пропитанную маслом. Несчастный Пьеро должен был стараться избавиться от нее при помощи рук, но не мог. Его руки полностью сгорели. В конце концов он был целиком покрыт этим пылающим материалом. Жуткая смерть, без сомнения… Жуткая кара за любой грех, который можно совершить, ― заключил граф, внимательно глядя на Данте.