Ночь дракона - Сергей Крускоп

– И что ты сделал? – тихо спросила Ивона.

– Взгрел этого барыгу как следует, а шкуру отобрал и похоронил. Хоть человека уже и не вернуть, негоже так над памятью его издеваться, – в тон моим мыслям ответил Одд.

А я вспоминал, как столкнулся как-то с оборотнями в небольшой деревеньке, название которой уже почти позабыл. Ильмы, кажется, или что-то в этом роде. Не могу сказать, что люблю рассказывать эту историю, но вот на память она приходит регулярно, не испрашивая разрешения…

Хороший лес! Толстые стволы вековых вязов, покрытые кустистыми розеточками лишайника, распростерли руки-ветви с шершавыми темно-зелеными листьями. Дубы – не те раскидистые великаны, что одиноко растут на безлесных всхолмьях, а строгие и подтянутые лесные деревья, – стояли, подобно колоннам заброшенного древнего храма. Их резная листва прихотливо переплеталась в кружевной полог и пропускала только редкие лучики света, осторожно шарившие в сумраке по лесной подстилке. В прорехах на месте старых отвалившихся сучьев бесценными изделиями из тончайшего фарфора поднимались белые, словно светящиеся изнутри грибы – одна из разновидностей мухоморов, – божественно красивые и смертельно ядовитые. Неглубокий лог зарос частым грабинником: здесь ветви свивались уже совсем непроницаемым пологом, становившимся по ночам пристанищем упитанных серых сонь. В целом лес казался мрачным, но не таким, как старый ельник или пихтач, которые подобны суровому магу-некроманту, нет. Этот лес скорее напоминал какого-нибудь седобородого старика волхва – ворчливого, но доброго в глубине души.

Я был голоден. И больше всего мне сейчас хотелось не каких-нибудь позавчерашних бутербродов (это оставим на крайний случай), а большого куска жареного мяса. Мясо же, начисто игнорируя мои желания, продолжало бегать, прыгать и щипать траву, совершенно не намереваясь превратиться в жаркое. При этом потенциального жаркого было полно: едучи верхом, я за последние полчаса спугнул двух косуль и оленя.

Спешившись, я не торопясь разделся и сложил одежду в переметную суму. Аконит покосился на меня, но остался стоять – к перевоплощениям хозяина он относился совершенно спокойно. Хороший у меня конь, злой и послушный одновременно. Благодаря своей караковой масти и короткому хвосту он немного похож на огромную сторожевую собаку. И кусается, в случае чего, не хуже любого кобеля. Я потрепал его по шее. Аконит переступил ногами и фыркнул, – дескать, все под контролем, хозяин.

…На меня нахлынул совсем иной мир – в первую очередь мир запахов. Человек, даже самый одаренный по части обоняния, не почувствует и пятой части тонких (совершенно необязательно – приятных), пронизывающих мир ароматов, доступных нюху самого бездарного пса. Я смог различить запахи липы и дуба, запахи осоки и лисохвоста. Мне стали заметны пути перемещения лесных обитателей: вот тут вчера, ближе к вечеру, пробежал заяц; здесь прошла по стволу вяза белка (похоже, с детенышем в зубах); а на этом месте, поспешно собирая корм, метались мыши, почуявшие приближающегося к ним горностая. Я опустил нос к самой земле и ощутил, как прошел в почве крупный червь – потревоженная земля отозвалась изменением запаха; как где-то под тонким слоем перегноя разлагается, возвращая долг лесу, некий маленький зверек – разлагается давно, превратившись уже просто в комочек костей и земли.

Ну и главное, ради чего я вообще затеял трансформацию, – это еда. В лесу мне было проще добыть пропитание, находясь в звериной, а не в человеческой ипостаси. Я внимательно принюхался и осмотрелся, почти сразу же почуяв самую удачную добычу. Судя по всему, группа ланей паслась на небольшой полянке неподалеку, и с одной стороны их к тому же подпирал грабинник, в который лани не полезут. Говорят, в большинстве мест лань из-за ее глупости поистребили волки. Что ни говори, а волк – действительно санитар леса, выкладывающийся на каждой охоте до предела, а значит, нападающий по мере сил на некрупную или неоправданно медлительную жертву. Взрослый олень одинокому волку не по зубам, разве что добыча уже находится на последнем издыхании, да и я в своем зверином обличье не рискнул бы в одиночку покуситься на здорового рогача. Косули же уйдут, на открытом месте полагаясь на скорость, а в лесу – еще и на маневренность; без загонной охоты волкам с ними не состязаться. А вот лань, с ее привычкой бестолково носиться по зарослям, – это то, что надо. Волки либо вымотают ее до бессознательного состояния, либо она сама свернет себе шею.

…Убитую лань – молоденького самца, сломавшего себе ногу на второй минуте погони, есть в сыром виде я все-таки не стал. Иногда, конечно, приходится утолять голод и сырым мясом, но все же я человек, со своими человеческими предрассудками и привычками. Поэтому я, перекинувшись, развел костерок неподалеку от тропинки и с удовольствием стал обжаривать над ним свежий сочный ломоть ланьего окорока, наблюдая, как мясо покрывается тонкой золотистой корочкой, и вдыхая вызывающий слюноотделение аромат. В отличие от любого хищника, я предпочитаю хорошо прожаренное мясо (и вкуснее и меньше шансов гадость какую-нибудь подцепить), да к тому же с солью и с перцем.

Две сороки, усевшись на ветку вяза, неодобрительно сверлили меня черными глазами. Эти достойные птицы, увидев задравшего добычу хищника, собирались присоединиться к пиршеству, и вдруг – на тебе! Хищник превратился в человека и, вместо того, чтобы разорвать лань, вывалив на землю ее вкусные потроха, нажраться и уйти в кусты для послеобеденного отдыха, придумал портить мясо жаркой! Подергивая длинными блестящими хвостами, белобоки скакали по веткам, громким треском сообщая всему лесу о моем коварстве. Но, несмотря на это, путница, вышедшая из-за поворота тропки, заметила меня, только подойдя почти вплотную.

– Ой! – самая естественная реакция на неожиданную встречу. Я вежливо кивнул в знак приветствия. Молодая девушка, девчонка еще совсем, лет пятнадцати-шестнадцати. Куртка – старая, видавшая виды, штаны и сапоги – тоже не первой молодости. В руке у нее была корзинка с какой-то снедью.

– Присаживайтесь, юная дева, – предложив я, продолжая жевать и указывая на бревнышко рядом с костром куском жареной оленины на обструганной палочке.

– Здравствуйте, – девушка тоже решила проявить вежливость. – Спасибо, – это уже за предложение присесть.

– Мясо жареное будешь? – поинтересовался я. – Больше все равно ничего нет.

Девушка покосилась на лань, наверняка заметив, что животное удушили зубами.

– Волки задавили, – соврал я, – да я их согнал. Ничего, поедим, а остатки они подберут. От них не убудет.

Девушка осторожно взяла предложенный кусок оленины, поблагодарив. Видимо, версия с волками ее вполне устроила. Какое-то время мы молча ели.

– Не боишься через лес одна ходить? – поинтересовался я. – Волки ведь!

– Я привыкла. Волки у нас летом ни на людей, ни на скотину обычно не нападают, только вот в этом году чего-то… – она осеклась.

– Что, нападали? Странно, дичи полно, с чего бы им к жилью лезть?