Как развеять скуку - Ольга Болдырева

— Анабель, он рассказал правду? — Ибор с трудом управляя своенравной лошадью, подъехал поближе к сиятельной леди. — Но ведь это что же получается? Почему мы об этом ничего никогда не слышали, словно весёлый крестьянин пропил?

— Это что-то меняет, гном? — эльфийка непередаваемо равнодушно изобразила на лице удивление.

Гном даже хмыкнул, сравнив неподдельную грусть Анабель, когда она вмешалась в разговор, и её теперешнее безразличие.

— Да нет. — Ибор почесал в затылке и обернулся на тёмного, который, казалось, задремал в седле.

И тут, словно специально опровергая это, Габриэль, — Ибору с трудом удалось мысленно назвать мальчишку по имени, а уж тем более — по имени великого Светлого Князя, б-ррр! — открыл глаза, осмотрелся по сторонам и скомандовал Алиру:

— Вон там слева, видишь, у корней дерева, если внимательно смотреть, кажется, что изображение расплывается? Вот туда и едем. Не бойтесь, это иллюзия.

— Иллюзия может быть осязаемой, — буркнул Леллин.

— Это не такая. И если бы кто-то внимательнее читал учебники, знал бы — чтобы создать осязаемую иллюзию, нужно быть действительно магом, а не купить амулет с настройкой нужного вида, — незамедлительно откликнулась тёмная язва.

— Если бы кто-то умел логически мыслить, он бы додумался, что если есть деньги на амулет, то их может хватить и на наём мага.

— Если бы…

Гном с Анабель продолжили разговор, отвлекаясь от набирающей обороты пикировки Леллина и тёмного проводника. Судя по довольным лицам обоих, спор доставлял им огромное удовольствие.

— Сиятельная леди, ведь выходит, что мы и есть захватчики. Если всё так, как этот паршивец рассказал. — Гном оправил бороду и неприязненно зыркнул на проводника. Иллюзия и правда оказалась неосязаемой, и сейчас команда ехала по неширокой, но хорошей дороге посреди удивительно красивого леса. Казалось, что преодолев иллюзию, они оказались в совершенно другом месте.

Анабель уже привычно пожала плечами.

— Да, когда-то давно мы действительно выступили в роли захватчиков. Это большое пятно на истории Светлых Земель и Орден всеми силами старается, чтобы о нём не вспоминали. И прошлые ошибки повторять не собирается. Если не будет Тёмного Князя — сосредоточения зла, эти земли станут вполне обычными, и их не надо будет присоединять к Арской Империи, к тому же народ эльфов выступил против этого. Тёмным достаточно будет отречься от прошлых ложных убеждений и принять Свет. Нечисть мы всю истреблять не станем, а выделим какие-то определённые места обитания и, если они не будут нарушать границы, постараемся забыть про неё. Магия, естественно, будет запрещена. Ну, а обычные люди не виноваты в том, что они родились здесь. Остальные народы также должны будут присягнуть Свету и выбрать смертного правителя, после чего мы сможем наладить торговые отношения.

— А также их смертный правитель, — в разговор вмешался молчаливый монашек, — должен будет какое-то время полностью подчиняться Ордену, для того, чтобы правильно вывести народ из той тьмы и лжи, в которой он погряз.

— Хм… — гном посмотрел сначала на эльфийку, потом на монашка и пожал плечами. Лично ему за участие в этом походе выдали кругленькую сумму и пообещали собственную кузницу в столице. К тому же побить тёмных гному просто доставило бы удовольствие… Так что это было совмещением приятного с полезным. Так что Ибору было совершенно всё равно, что эльфы и Орден будут делать потом с чёрными землями — политика никогда не была его коньком.

— А ежели-таки окажется, что у Князя припасён наследничек? — Ибор неопределённо махнул за спину, где должен был ехать тёмный.

— Сын не в ответе за отца. — Монашек неодобрительно покачал головой. По его виду можно было сказать, что сам Радек выступает за то, чтобы с подобных Габриэлю «сыночков» спрашивали по-полной не только за пап, но и дедушек, прадедушек и далее, далее, далее…

— Глупо сейчас размышлять над тем, в чём мы не уверены. — Анабель очень хотелось повернуться и посмотреть на Габриэля.

Эльфийка покачала головой, не понимая, с чего такие мысли. Ну да, внешность необычна, а перворожденному народу всегда нравилась красота во всех её проявлениях, пусть и такая странная.

— И вообще, всё это слишком подозрительно! Многовато он знает, — пожаловался Анабель Алир. — Словно бы, скажем, мы приехали сюда просто так. Решили осмотреть местность, взяли проводника, зная, что где-то поблизости живут людоеды. И тут проводник начинает хихикать по поводу человечинки, сверкать заточенными зубами, облизываться плотоядно, рассказывать об устройстве племени людоедов. Ты бы с ним дальше пошла?!

— Нет.

— Ну, вот и я о том же, — вздохнул рыцарь, — а с другой стороны интуиция говорит, что плохого он нам не сделает.

Неожиданно сам Габриэль нагнал их, пристроившись с другого бока Анабель.

— Леди, извините за беспокойство, — вид у тёмного почему-то был глупый. Он пытался сидеть на коне боком и глядел куда-то вбок (вообще-то, из-за того, что у глаз Габриэля не было разделения на радужку, белок и зрачок — оказывалось трудно понять куда именно он смотрит), — но это у меня проблемы, или действительно где-то поблизости кто-то плачет?!

Команда резко остановилась на месте и начала прислушиваться. Анабель тоже напрягла слух. И правда, где-то на грани слышимости раздавались тоненькие всхлипы. Какой же слух у этого мальчишки, что он смог это расслышать?! До этого леди справедливо полагала, что эльфы в этом вопросе превосходят все остальные расы.

— Да, и правда — плачет, — согласилась она, заметив, что больше никто из команды всхлипов не расслышал. — С той стороны, — она махнула рукой в дальние кусты.

— Ой, не нравится мне это… — хором пробормотали Габриэль и Алир, будто несколько часов подряд репетировали. Потом переглянулись и так же хором фыркнули.

— Ну их, проезжаем. — Ибор как всегда остался верным своему идеалу — тёмному плохо, мне хорошо.

— Если это ребёнок? — возмутила принцесса.

— Но он же тёмный ребёнок… — справедливо заметил монашек, перелистывая копию книги света. А ну как он что-то пропустил, и для детей действует какое-нибудь исключение?

— О… светлые! — в исполнении проводника это слово прозвучало как наижутчайшее оскорбление. — Вы решайте — едем смотреть, кто плачет, или нет. Мне всё равно. Сказал, потому что подумал, что вам это будет интересно.

— И тебе не стыдно оставлять в трудную минуту ближнего? — тут же изменил тактику монашек. Если сначала Радек собирался на мольбы проводника начать речь, что этот ребёнок потом станет маньяком и убьет кучу других детей, ведь те малыши, что вырастают нормальными, не плачут по тёмным лесам. Но поскольку сам тёмный проявил равнодушие, надо было б наоборот, обвинить его в бессердечности и черствости.

Мальчишка изобразил на лице удивление а-ля «что такое стыдно?» и пожал плечами, после чего всё-таки пояснил.