Чудес не бывает - Андрей Буторин

– Зачем ты так, Эдик? – блеснула глазами Татьяна, которая и не подумала никуда уходить.

Сыщик захлопал глазами. Суть происходящего ускользнула от его сознания.

– Куда это он? – мотнул он подбородком на уходящего парня.

– Ясен пень, куда! – фыркнула Дурында. – Поедет сейчас виски жрать, а потом – по бабам.

– Почему виски?

– Он впечатлительный очень. Рекламы насмотрелся…

– Разве у нас рекламируют виски? – удивился Брок, отвесив челюсть.

– Да, – удивилась в ответ Татьяна. – Латвийские… Ты что, телик не смотришь? «Вискас» называются. Кошкам аж валерьянки не надо – «Вискас» подавай.

– Ага. – Челюсть Брока захлопнулась и сыщик бросился догонять Серегу. Парень, услышав топот, обернулся. Глаза его вспыхнули надеждой.

– Че, передумал, мужик?! Едем?..

– Заводи! – кивнул сыщик.

Серега услужливо распахнул двери «японки». Брок водрузился на переднее сиденье. В заднюю дверь шмыгнула Татьяна. Рядом с автомобилем топтался Серега.

– Вы, что ли, не едете? – поинтересовался сыщик.

– А можно я поведу? – заискивающе спросил парень.

– Можно, – разрешил Брок.

– Пересядь тогда…

Сыщик, ворча под нос, перелез на пассажирское место.

Дверь квартиры Хитрюгиной открыла… Сашенька.

– А ты что здесь делаешь? – вытаращил глаза Брок.

– Папа, ау! – Саша помахала перед глазами отца ладошкой. – Ты сам меня сюда послал.

– Я послал?

– Да. Ты ведь мой папа?

– Ну-у… – протянул педантичный Брок. – Во всяком случае, документально – да.

– Что ты этим хочешь сказать? – прищурилась Александра. – Что мама…

– При чем здесь мама?! – испугался сыщик и закрутил головой. Увидел стоявших на лестничной площадке Серегу и Таню, улыбнулся им, как лучшим друзьям, и вновь посмотрел на дочь.

– Как при чем? – сказала та, возвращая нить разговора. – А кто же меня родил тогда?

– Думаю, что всё-таки мама. Твоя. Как минимум, это была женщина. Но нельзя исключить и авто-матки. Говорят, такие уже изобрели…

– Может, еще скажешь «пулемётки»? – фыркнула Саша.

– Вряд ли, – помотал головой Брок. – Но, вполне возможно, она была пулемётчицей.

– Кто?!

– Твоя мама.

– По-моему, – насупилась Сашенька и воткнула руки в боки, приняв очень ершистый вид. – Ты заговариваешься, папочка! Моя мама была бухгалтером! И сейчас она бухгалтер! Главный, причем. И если бы не она, то еще неизвестно, что бы мы кушали!.. С твоими-то предпринимательскими успехами!

– С нашими, – напомнил сыщик.

– Я увольняюсь! – дернула подбородком девушка. – Не хочу работать у человека, подозревающего мою маму черт знает в чем! И свою жену, между прочим!

– При чем здесь моя жена? – удивился Брок.

– Ну, знаешь ли, папочка! А кто меня, по-твоему, родил?

Сыщику показалось, что он испытывает «дежа вю». Во всяком случае, подобный вопрос он где-то уже совсем недавно слышал. И даже на него отвечал. Но решил, что повторить очевидное не грех, поэтому сказал:

– С большой степенью вероятности это была женщина.

– Папа, ты не заболел? – увлажнились вдруг синие глаза Сашеньки. Рука ее потянулась к отцовскому лбу. И тут сзади раздалось глухое покашливание, и грубый мужской голос произнес:

– Щас тут заболеют все!.. Кончай базар!

– Позвольте! – с вызовом обернулся Брок. – Не мешайте мне беседовать с дочерью!

– Отдай мне мое тело – и хоть забеседуйся!

– Ой! – вскрикнула Саша. – Еще один!..

– Где? – вновь закрутил головой сыщик.

– Да вот же, – мотнула девушка подбородком на Серегу.

– А-ааа… где первый? – поднял брови Брок.

– Папа, ты меня пугаешь! – заплакала Сашенька. – Ну, давай сходим к доктору?

– К Дурилкину? Обязательно сходим. Надо только его сначала найти. А почему ты плачешь? Что-то случилось с мамой?! – Голос сыщика подозрительно задрожал. Как-то непередаваемо двусмысленно: то ли тревога звучала в нем, то ли надежда – поди разбери!..

– Ищи его свищи теперь, паскудыша! – раздалось из глубины квартиры. Броку показалось, что он уже где-то слышал этот голос. Причем, совсем недавно.

В прихожую вплыла женщина. Влажные, недавно вымытые светлые волосы были забраны сзади в хвост, подчеркивая чистоту высокого лба. Черные ровные брови над широко распахнутыми серыми глазами только лишь подчеркивали его благородную белизну. Четкий, классической формы нос презрительно раздувал аккуратные ноздри. Не менее презрительно кривились яркие, чуть тонкие на вкус Брока, губы. Женщина была одета во что-то странное, аляповатое: желтое, в красных ромбиках и синих квадратиках. Больше всего это напомнило сыщику покрывало, скроенное в виде древнегреческой туники.

– Папа, посмотри, какую мы тунику из покрывала сшили! – озвучила догадку Брока Сашенька, приподнимая подол одеяния хозяйки квартиры и открывая тем самым ее ноги. «Какие же это ноги? – подумал сыщик. – Это бутылки какие-то, а не ноги! Горлышками вниз».

И вновь его посетило чувство «дежа вю» – ощущение повтора происходящего… Ноги-бутылки, одежда из постельной атрибутики… Что-то забрезжило в голове. Догадку уже можно было если и не лизнуть, то понюхать.

– Вы не родственница гражданки Хитрюгиной? – осторожно, боясь спугнуть озарение, поинтересовался Брок.

– Нет, – почему-то язвительно ответила дама. – Не вся, во всяком случае!.. А ты чего вылупился?!

Брок подумал, что вопрос задан ему и очень удивился, потому что смотрел уже не на женщину, а в стену (от бутылочных ног его слегка замутило). Но ситуация прояснилась, когда сзади, от входных дверей, забасил Серега:

– Ты, это… Ты чье тело напялила, чувырла?!

Серега рванулся вперед, отшвырнув немаленького сыщика в сторону, словно пластмассовую кеглю. Завизжала Сашенька. Громко ойкнула Татьяна. И только женщина в желто-красно-синем покрывале не издала ни звука и даже не шелохнулась, когда в нее врезался брызжущий слюной парень. «Низкий центр тяжести потому что», – сделал вывод Брок, наблюдая из положения лежа развитие действий.

Впрочем, как таковых, действий более и не последовало. Женщина отвесила парню короткую затрещину и брезгливо спросила:

– Ты кто такой, чудила?

Серега враз сник. Он опустил голову и, не отрывая взгляда от любимых «горлышек», выглядывающих из-под псевдотуники, жалобно проныл: