Искусство мыслить рационально. Шорткаты в математике и в жизни - Маркус Дю Сотой

Несколько лет тому назад я решил научиться играть на виолончели. Но это дело оказалось более долгим, чем я надеялся, так что я активно ищу хитрые шорткаты, которые могли бы мне помочь. Если математика – наука паттернов, то музыка – это искусство паттернов. Не может ли все дело быть в успешном использовании этих паттернов?

Виолончель – не первый инструмент, на котором я учился играть. В том же году, когда мистер Бейлсон рассказал нам историю о юном Гауссе, учитель музыки нашей общеобразовательной школы спросил, кто из нашего класса хочет научиться играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Руки подняли три человека. В конце урока учитель отвел нас в кладовку при кабинете музыки. В ней не было практически ничего, кроме трех труб, составленных в стопку. Поэтому все трое стали играть на трубе.

Я не жалею об этом выборе. Труба – чудесный, многосторонний инструмент. Я набил руку, играя в духовом оркестре нашего городка, играл в окружном оркестре и даже немного пробовал свои силы в джазе. Но, тихо сидя в оркестре и считая про себя такты в ожидании следующего вступления труб, я смотрел на сидевших на авансцене виолончелистов, которые, как мне казалось, играли все время. Должен признаться, мне было немного завидно.

Теперь, уже взрослым, я решил потратить те небольшие деньги, которые завещала мне крестная, на покупку виолончели. На остатки от этой суммы я собирался брать уроки. Но меня несколько беспокоило, удастся ли мне научиться играть на новом инструменте во взрослом возрасте. В детстве меня не волновало, что на обучение музыке уходит много времени. Я учился в школе, впереди были еще многие годы учебы. Но, когда мы взрослеем, лет впереди остается меньше, и мы становимся гораздо более нетерпеливыми. Я хотел играть на виолончели прямо сейчас, а не через семь лет. Есть ли какой-нибудь шорткат к игре на музыкальном инструменте?

Книга «Гении и аутсайдеры»[23] (2008) Малкольма Гладуэлла популяризировала теорию, гласящую, что достижение мастерства в любой области требует по меньшей мере 10 000 часов упражнений. Там было высказано спорное заявление, что этого может быть достаточно для достижения международного признания в своей области, хотя исследователи, на результатах которых оно было основано, заявили, что их результаты истолковали неверно. Но неужели не существует никакого шортката, который позволил бы мне выступать с исполнением виолончельных сюит Баха, не тратя 10 000 часов на упражнения? Если заниматься по часу в день, эти упражнения заняли бы 27 лет!

Я решил обратиться к одной из своих любимых виолончелисток всех времен, Натали Клейн. Клейн впервые привлекла внимание мировой публики в 1994 году, когда стала одной из самых молодых победителей престижного конкурса «Молодой музыкант года», проводимого телерадиокомпанией Би-би-си; там она исполняла концерт для виолончели Элгара. Каков же был ее путь к всемирной славе?

Натали начала играть на виолончели в шесть лет, но всерьез стала заниматься этим инструментом на несколько лет позже. «К четырнадцати или пятнадцати, – рассказала она мне, – я старалась заниматься от четырех до пяти часов в день. Некоторые работают гораздо больше. Есть дети, которые в шестнадцать лет упражняются часов по восемь в день. Есть коллеги, скажем, из России или дальневосточных стран, где работать в таком режиме с жесткой дисциплиной начинают гораздо раньше, чем у нас на Западе».

Этот уровень дисциплины, объяснила Клейн, был нужен для закрепления двигательной памяти и точности, которых требует владение инструментом: «Несомненно, есть минимальное число часов, которое нужно потратить, когда учишься играть на инструменте, по три-четыре часа в день в подростковом возрасте. Это необходимо, потому что иначе физически невозможно добиться нужной механики движений». Взять, например, Яшу Хейфеца. Хейфец был одним из величайших скрипачей в истории. Известно, что бо́льшую часть своей жизни он каждое утро упражнялся, играя гаммы – в общей сложности несколько тысяч часов одних лишь гамм.

В этом отношении виолончелисты подобны спортсменам. Невозможно пробежать марафон или победить в спринтерском забеге на 100 метров без многочасовых тренировок. Эта настройка тела и разума, дающая возможность быстро играть музыкальные фразы, требует самого обычного повторения. Я знаю по собственному опыту, что некоторые пьесы я могу научиться играть, только повторяя фразы снова и снова, чтобы тело почти что знало, что́ ему делать, без участия мозга.

Но Клейн настойчиво подчеркивала, что одного лишь упорного труда мало. «Важно, что именно ты повторяешь, – говорит она. – 10 000 часов упражнений – дело хорошее, но это обязательно должны быть 10 000 часов того, что нужно. Их нельзя просто отработать. Как я говорю своим ученикам, в эти 10 000 часов должны быть вовлечены разум, тело и душа».

Может показаться, что упорные упражнения – вовсе не шорткат, но это не так. Как часто мы тратим время впустую, потому что делаем что-то неправильно или не стараемся прилагать максимум усилий или просто не понимаем, зачем мы тратим на то, чем занимаемся, столько времени?

Когда речь заходит о действенных упражнениях, часто говорят о так называемом потоке. Поток – это термин, который венгерский психолог Михай Чиксентмихайи ввел в 1990 году для описания психологического состояния, в котором мы полностью погружены в то, чем занимаемся. Он писал: «…лучшие моменты нашей жизни… приходят к нам не в состоянии расслабленности или пассивного созерцания… наилучшие моменты обычно случаются, когда тело и разум напряжены до предела в стремлении добиться чего-то трудного и ценного»[24]. Поток существует на стыке высочайшего мастерства и чрезвычайной трудности. Если вам не хватает мастерства, а вы пытаетесь сделать нечто слишком трудное, вы впадаете в состояние тревоги. Если некое дело оказывается слишком легким для вашего уровня мастерства, вам, вероятно, становится скучно. Но, если у вас есть и мастерство, и задача соответствующего уровня трудности, вы можете достичь состояния потока или «оказаться в зоне». Всем нам хотелось бы достичь этого состояния; многие пишут инструкции по методам попадания в поток, рекомендуя медитации, специальное потоковое звуковое сопровождение, пищевые добавки, психические триггеры потока, кофеин…

Но Клейн относится к таким средствам быстрого достижения результатов скептически. «К потоку не бывает шорткатов, – говорит она. – Чтобы нарушать правила, их сначала нужно выучить, и ощущение освобождения, которое приводит в поток, приходит именно тогда, когда эти правила нарушаешь. В состояние вдохновения приводит дисциплина».

Хотя шорткатов, позволяющих избежать физического обучения музыканта, и не существует, я все же думаю, что исполнители тратят столько времени на упражнения, занимаясь гаммами или арпеджио, именно потому, что это создает шорткаты, которые выручают их во время выступлений. Если вы видите в партитуре последовательность нот, соответствующую гамме или арпеджио, вам незачем читать каждую ноту. Вместо этого вы можете прибегнуть к шорткату, на изучение которого вы уже потратили множество часов.