Медвежонок Паддингтон тут и там - Майкл Бонд

И потом, ириски Бабушки-Хозяюшки были золотисто-кофейного цвета и лежали на тарелочке, нарезанные аккуратными квадратиками. Сколько Паддингтон мог разобрать в клубах пара, его ириски были скорее цвета засохшего сапожного клея, и он слабо себе представлял, как вытащить их из мисок, не говоря уж о том, чтобы нарезать на куски.

Паддингтон уже не раз пожалел, что не выбрал какой-нибудь другой из десяти рецептов. Тяжко вздохнув, он добрёл до окна, прочистил отверстие в запотевшем стекле… и тут же отскочил как ошпаренный: с другой стороны на него смотрело знакомое лицо миссис Бёрд.

Она что-то говорила, и, хотя слов Паддингтон разобрать не мог, вид этих слов ему совсем не понравился. Правда, много миссис Бёрд сказать не успела, потому что стекло запотело снова, а Паддингтон тоскливо уселся на пол и стал ждать, что же будет дальше.

Ждать долго не пришлось – почти сразу же в прихожей раздались шаги.

– Господи, что тут происходит? – воскликнула, врываясь в кухню, миссис Бёрд.

– Я просто делаю ириски, – грустно объяснил медвежонок.

– Ириски! – вскричала миссис Браун, распахивая окно. – Да тут дышать нечем!

– Ничего себе ириски, – проворчала миссис Бёрд, пытаясь вытянуть ложку из горячего месива, – ими только полки к стенам приклеивать.

– Они, кажется, получились чуть-чуть густоваты, – согласился Паддингтон. – Я, наверное, случайно перепутал Бабушек-Хозяюшек.

– А всю посуду ты тоже случайно перепачкал? – поинтересовалась миссис Бёрд. – Надо же, а я только сегодня всё тут надраила!

Паддингтон привстал и огляделся. Пар рассеялся, и взору открылся Разгром – всем разгромам разгром. На полу блестели лужицы мёда, от стола к плите пролегла белая сахарная дорожка, под сушилкой перекатывались банки из-под сгущённого молока.

– Прямо не знаешь, за что хвататься, – вздохнула миссис Браун, осторожно переступая через медовую лужу. – В жизни не видела такого беспорядка!

– Ну, если мы весь день будем стоять и любоваться, чище тут не станет, – рассудила миссис Бёрд, решительно смахивая в раковину всё, что попадалось под руку. – А одному моему знакомому медведю я посоветовала бы встать на четыре лапы, взять мокрую тряпку и протереть пол, пока мы все к нему не прилипли!

Миссис Бёрд вдруг осеклась. Во время её речи на мордочке у Паддингтона появилось очень странное выражение, которое ей совсем не понравилось.

– Что с тобой? – спросила она.

– Не знаю, миссис Бёрд, – отозвался Паддингтон. Он сделал ещё одну попытку встать и тут же скрючился на полу, держась обеими лапами за живот. – Мне немножко больно.

– Надеюсь, ты не ел эту гадость? – вскричала миссис Бёрд, указывая на миску.

– Нет, только попробовал раза два, – ответил Паддингтон.

– Батюшки! – Миссис Бёрд пришла в ужас. – Неудивительно, что у тебя болит живот. Там небось всё слиплось!

– Попробуй встать, – встревоженно попросила миссис Браун.

– Кажется, никак, – пропыхтел Паддингтон, заваливаясь на спину. – Теперь ещё больнее.

– Ах, бедняжка! – воскликнула миссис Бёрд, которая напрочь забыла про все кухонные беспорядки. – Надо срочно звонить доктору Мак-Эндрю.

Она помчалась в прихожую, но очень скоро вернулась.

– Доктор уехал на вызов, – сообщила она. – Вернётся не скоро, и связаться с ним не удалось.

– Связать его не удалось! – в полном отчаянии вскричал Паддингтон.

– Так сказал его ассистент, – пояснила миссис Браун. – Не огорчайся. Может быть, дать Паддингтону большую дозу касторки? – продолжала она, обернувшись к миссис Бёрд.

– Боюсь, тут касторкой не отделаешься, – мрачно предрекла миссис Бёрд, глядя, как при упоминании о касторке Паддингтон вскочил было, сделав вид, что ему уже гораздо лучше, но тут же с жалобным стоном сел обратно. – Я вызвала «неотложку».

– «Неотложку»! – бледнея, воскликнула миссис Браун. – О господи!

– Если с нашим мишкой что-то случится, мы никогда этого себе не простим, – мудро рассудила миссис Бёрд.

С этими словами она осторожно подняла Паддингтона с пола, отнесла в гостиную и положила на диван, где он и остался лежать, задрав лапы к потолку.

Уложив Паддингтона, миссис Бёрд побежала наверх и вернулась с маленьким чемоданчиком.

– Тут его мыло, полотенце и зубная щётка, – пояснила она. – И ещё банка самого лучшего мармелада, так, на всякий случай.

Последние слова миссис Бёрд произнесла довольно громко, чтобы подбодрить медвежонка, но при слове «мармелад» с дивана донёсся лишь жалобный стон.

Миссис Браун и миссис Бёрд переглянулись. Дела, должно быть, и впрямь очень плохи, если Паддингтону не хочется даже мармелада.

– Пойду позвоню Генри на работу. – Миссис Браун побежала в прихожую. – Скажу, пусть немедленно едет домой.

По счастью, ожидание длилось недолго, потому что, едва она повесила трубку, с улицы донеслось завывание сирены, визг тормозов, а потом стук в дверь.

– Вот так так! – изумился санитар, увидев на диване Паддингтона. – Это что такое? Нам сказали, вызов к пациенту с острой болью. Никто не говорил, что пациент – медведь.

– У медведей тоже бывает острая боль, – твёрдо заявила миссис Бёрд. – Так что давайте сюда носилки, и, пожалуйста, побыстрее.

Санитар почесал в затылке.

– Даже не знаю, что скажут в больнице, – проговорил он нерешительно. – У нас есть отделение для тяжелобольных, есть отделение для выздоравливающих, но отделения для медведей нет.

– Нет, так будет, – оборвала его миссис Бёрд. – И если через пять минут этот мишка там не окажется, вам придётся объяснить мне почему.

Санитар нервно посмотрел на миссис Бёрд, а потом на Паддингтона, который издал ещё один громкий стон.

– Кажись, медведю и впрямь худо, – заметил он.

– С поднятыми лапами он чувствует себя нормально, – пояснила миссис Браун. – Но стоит их опустить, у него схватывает живот.

Взгляды миссис Бёрд и стоны Паддингтона, похоже, доконали санитара, и он перешёл к делу.

– Берт! – крикнул он в открытую дверь. – Тащи носилки! Да поживее! Тут, похоже, дело нешуточное, пациент-медведь с острой болью!

По дороге в больницу никто не проронил ни слова. Миссис Бёрд, миссис Браун и санитар сидели рядом с Паддингтоном. Его лапы задирались всё выше и выше, и у ворот больницы торчали вверх почти под прямым углом.