Квартира со всеми неудобствами - Анастасия Соловьева

Мы помолчали, повздыхали. Меня особенно тронули, даже задели, не замки с особняками, нежданно-негаданно обрушившиеся ей на голову, а то, как она была одета. Женька еще так смачно описала ее наряд. Я кожей почувствовала все это на себе. И мне тоже захотелось так одеться. Я ненароком обвела взглядом свою маленькую кухоньку и нас с Женькой в ней. Я в коротком черном платьице, единственном элегантном – на все случаи жизни. А Женька в темно-сером брючном костюме мне показалась сейчас оловянным солдатиком.

Подруга горько усмехнулась и сосредоточенно затушила недокуренную сигарету.

– И за что таким дурам такое счастье, а? – выдала она.

– Выходит, не дурам! Смекни сама, Жень. Была бы дура, она б давно отбила у него всякую охоту валандаться с ней. И он бы уж забыл о ней и думать. Дура, Жень, она и в Англии дура. А тут она его вон как зацепила, прямо-таки обворожила. Сколько уж времени прошло, а он все в ней души не чает. Нет, Женька, здесь тонкая работа. И значит, у нее просто дар такой. Харизматическая личность.

– Да видела я ее личность, когда она только работать начинала. Ни рожи, блин, ни кожи.

– Ты ведь не мужик.

– Но я и не слепая! И одевалась она несклеписто. И такая неряха была! Все бумаги у нее шурум-бурум, путала все постоянно. А главное – мужики-то ее не особенно волновали.

– Смотри, Жень… заловила она серба, но он сорвался с крючка. Зато она стала умней. И уж со следующим не дала осечки.

– Но на что она их ловит-то, по-твоему? Ведь и серб был далеко не нищий – хозяин приличной турфирмы. Сама нескладная. Морда толстая. А вокруг столько интересных баб. Ну, может быть, в ней и есть что-то, конечно…

– Вот!.. И это что-то мужики неуловимо чуют!..

– Ты еще скажи, что феромоны она распыляет вокруг себя в радиусе ста километров.

А мы, друзья, как ни садимся,

Все в музыканты не годимся.

– Но с другой-то стороны, Жень, ты подумай сама, что уж такого она поимела? Ну, замки. Ты живешь в своей квартире. Тебе очень в ней плохо? Зато ты свободна как ветер. А она вынуждена теперь до скончания веков обниматься со своим кенаром. Не противно? Лысеньким, страшненьким…

– Подслеповатый к тому же, – подсказала Женька.

– И ты бы согласилась с таким? Наверняка этот лорд, судя по твоим описаниям, какой-нибудь еще вырожденец. Да точно тебе говорю! И неизвестно еще, что у него на уме! Сегодня он ее любит, и все у них хорошо. А завтра огреет ее чем-нибудь по башке. Мало не покажется.

– Да кто его знает, – кивнула Женька, припоминая внешность лорда. – И вправду может огреть.

– Хорошо, где нас нет, Жень. Каким еще боком ей это встанет.

– Время покажет, – согласилась подруга. – Но все-таки, Адка, я тебе рассказала это к тому, что под лежачий камень вода не течет.

– А я так поняла наоборот, – усмехнулась я. – Эта твоя Женька ничего не искала. Сидела себе на вокзале, жевала, поеживаясь от холода. И вид у нее был, наверное, соответствующий – замухрышистый.

– Адка! Теперь ты будешь дразнить меня? Ну давай тут сидеть, штаны просиживать. И что мы высидим?

– Она же не дома сидела. А на вокзале. Может, и нам попробовать, Жень? Тут Курский вокзал недалеко.

Женька ухмыльнулась:

– Хорошая мысль, кстати. И мы ею воспользуемся в самое ближайшее время. И посидим… Но только не на Курском, на римском вокзале. Так что ищи скорей свой паспорт, Аделаидочка!

Женька нехотя поднялась и направилась к выходу.

– Есть так хочется, – сладко зевнула она, надевая шубу. – Может, сходим куда-нибудь, Адель, поедим? Хоть в твою «Лопе де Вегу»?

– Не могу, времени нет. Нужно паспорт искать.

– Тоже дело. Тогда не буду тебе мешать. – Женька опять заразительно зевнула и удалилась окончательно.

А я приступила к поискам своего заграничного паспорта. Но вместо него нашла мешок своих фотографий разных лет. Стала разглядывать фотки и незаметно просидела с ними до глубокой ночи.

Наконец наступил заветный вечер. Весь день с утра было холодно, подморозило, а когда начало темнеть и зажглись фонари и окна квартир, пошел вдруг первый снег. И в городе сразу стало уютно и радостно, захотелось мечтать, ждать, надеяться.

На улицах мгновенно сделалось безалаберно, скользко и весело. Повеяло новогодними каникулами, волшебными сказками и подарками. Вначале робкий, снег вскоре повалил густыми хлопьями. Задувал пронизывающий ветер, бесцеремонно забираясь гуляющим под шубы, а в квартире было тепло и уютно.

Завернувшись в шерстяную черную шаль, я ходила взад-вперед по комнатам, поскрипывая старым дубовым паркетом. У зеркального шифоньера я останавливалась и придирчиво вглядывалась в свое отражение. Черный цвет определенно был мне к лицу. Он благородно оттенял светлые длинные волосы и серые глаза. Сейчас я себе самой казалась стройней, умней и значительней. Можно было сказать, что у этой молодой своеобразной женщины богатый внутренний мир. В ее глазах есть глубина и какая-то загадка. Да, мне это прекрасно удается изобразить. Хотя вы сами знаете, какие мои загадки.

Из-под шали видна светло-серая блузка. Она дает впечатление нарядности и сдержанности одновременно. Было бы романтичней сейчас надеть длинную черную юбку, но, во-первых, у меня ее нет. А во-вторых – довольно стройные ноги незачем скрывать. Согласны со мной?

Ровно в 19 часов раздались три звонка в дверь. Идут!..

Малиновый с мороза, шумно фыркая и стряхивая с себя снег, Николай энергично затопал по половику и прошагал в квартиру. За ним вошел клиент…

О боже! От судорожного волнения я не могла рассмотреть его. На меня напали страх и девическая робость. Но всеми фибрами своей чуткой женской души я вдруг почувствовала, что это он… Он, действительно он – мужчина моей мечты. Мне страшно было это осознать, точно прыгнуть со скалы в темную пучину… Я видела и слышала все как в тумане или как сквозь толщу воды, только чувствовала: от него исходит какой-то тонкий, нездешний аромат роскоши, мужества и… и еще того, от чего так кружится голова. В этом невообразимом благоухании слышалась ширь бескрайних степей, каких-то неведомых прекрасных городов, изящных людей и совсем непохожей, иной жизни. Глупый Николай оказался полностью прав.

– Вадим Алексеевич!.. – лебезил Николай. – Вадим Алексеевич, это коридор!.. Обратите внимание, Вадим Алексеевич, на высоту потолков…

Его зовут Вадим!.. Вадим шел, точнее, плыл по квартире, благодушно шутил, отпускал краткие замечания и расточал свой бешено волнующий аромат. А я, словно угоревшая, семенила за ним, заходила в чужие комнаты, ничего не видя вокруг.

Потом Вадим вдруг повернулся ко мне. Я вздохнула всей грудью и словно очнулась. Мы, то есть Вадим, я и Николай, стояли в моей большой комнате у окна.

Я ничего ему не ответила, потому что не поняла, о чем он меня спросил. Он улыбнулся мне.