Хочу "Оскар"! - Даниэла Стил

– Мам, я буду по тебе скучать, – сказала она.Питер погладил обнимающихся мать и дочь.

– Ну будет вам, девочки! Вы же увидитесь совсем скоро.Мама приедет домой в пятницу вечером, – напомнил он.

Мэган отошла, ей нечего было сказать матери. Все, что онахотела сказать, было уже сказано. Молли в конце концов оторвалась от матери,вытерла глаза и с усилием улыбнулась.

– До пятницы, ма, – сказала голосом маленькойдевочки эта красивая, совсем уже взрослая девушка.

– Береги себя, солнышко, и папу, и Мэг.

Если кто и мог о них позаботиться, так это Молли. Танянадеялась, что и Алиса сможет им помочь, если понадобится. Таня собираласьпозвонить Алисе сегодня же вечером и сказать, что она видела Джеймса, инапомнить, что она обещала приглядывать за Питером и девочками. Алиса тожеобещала звонить Тане, если ей покажется, что с девочками что-то не в порядке.Алиса была хорошей матерью и умела обращаться с детьми, и Таня знала, что Моллии Мэган доверяют Алисе. Они, можно сказать, выросли в ее доме, вместе сМелиссой и Джеймсом, хотя дети Алисы и были немного постарше. Как и Питер,Алиса тоже убеждала Таню рискнуть, она уверяла подругу, что с девочками всебудет в порядке и что они быстро привыкнут справляться без нее. Да и вообще,она ведь будет приезжать на уик-энды – она же уехала не навсегда. Есличто-нибудь случится, напомнила Алиса Тане накануне отъезда, она может сесть всамолет и через два часа быть дома. Алиса обещала приглядывать за ними,насколько сможет и насколько они согласятся ее к себе подпустить. Она былауверена, что, как только девочки привыкнут к мысли, что мать уехала, они тут жеокунутся с головой в свои дела, в общение с друзьями. У девочек была своямашина, так что они могли самостоятельно добираться туда, куда им нужно. Онибыли хорошими, серьезными, благоразумными детьми. Алиса снова и снова твердилаТане, что ей незачем беспокоиться, но знала, что Таня все равно будетпереживать.

Прощаться с девочками было тяжело, а с Питером – ещетяжелее. Таня вцепилась в него, словно осиротевший ребенок. Питер помог ейусесться в машину и поддразнил, заметив разноцветные лампочки, которые раньшезаметила Мэган. Они были безвкусны, но Питер счел их забавными.

– Может, мне бы стоило поехать с тобой в Лос-Анджелес,а девчонок отправить домой, – сказал Питер, поддразнивая Таню. Таняулыбнулась, и он поцеловал ее.

– Я буду очень скучать по тебе сегодня ночью, –тихо сказала она. – Береги себя, родной! До пятницы.

– Ты будешь слишком занята, чтобы скучать помне, – сказал Питер, заметно погрустнев. Питер хотя и хотел, чтобы Таняпреуспела, и твердо намеревался сделать все, чтобы помочь ей, но сейчас он самготов был расплакаться.

– Позвони мне, когда будете дома, – попросилаТаня.

– Это будет поздно.

Скорее всего, теперь они вернутся домой уже после полуночи.Их прощание затянулось. Она никак не могла отпустить их.

– Все равно. Я не успокоюсь, пока не услышу, что у васвсе хорошо. – Таня хотела знать, что они благополучно добрались домой. Онавсе равно сегодня вряд ли сможет уснуть без него. – Я позвоню тебе намобильный.

– Ты бы лучше расслабилась, сходила бы поплавать вбассейне, сделала бы массаж, заказала бы себе что-нибудь в номер. Воспользуйсяпреимуществами своего положения. А то ведь ты и опомниться не успеешь, какснова очутишься дома и будешь целыми днями возиться по хозяйству. А может, тебевообще не захочется возвращаться в Марин после роскошной жизни в«Беверли-Хиллз».

– Ты – моя роскошная жизнь, – вздохнула Таня.Сейчас ее мысли были заняты ими – теми, кого не будет в Лос-Анджелесе и о комона будет скучать – о ее муже и детях и о времени, проведенном вместе.

– Нам пора, дорогая.

Питер видел, что девочкам не по себе. Мэган закипала, аМолли с каждой минутой грустнела все больше. И Таня это тоже видела, она впоследний раз поцеловала мужа и потянулась к девочкам. Они с Молли еще разпоцеловались через открытое окно лимузина, а Мэган лишь кивнула матери. Вовзгляде ее грусть смешалась с гневом, Мэган направилась к их машине с видомчеловека, которого предали. Молли устроилась на переднем сиденье, рядом сотцом. Машина двинулась, и все трое помахали Тане. Таня смотрела на них, и пощекам ее катились слезы. А потом машина двинулась прочь. Таня продолжала махатьим из окна. Лимузин тоже вырулил со стоянки. Скоростной автострады обе машиныдостигли одновременно, а там Питер свернул на север, а лимузин – на юг. Танямахала родным, пока их машина не скрылась из вида, а потом откинула голову наспинку и закрыла глаза. Отсутствие близких причиняло Тане почти физическуюболь. Вдруг зазвонил мобильный. Таня нашла телефон в сумочке, думая, что этоДжейсон – вдруг он что-нибудь забыл? Если ему нужна помощь, она может повернутьобратно и за несколько минут добраться до его общежития. Таня вдруг подумала: адостаточно ли денег дал ему Питер на тот случай, если мальчику потребуютсяналичные? У Джейсона появился собственный банковский счет и кредитная карточка.Это был первый шаг к взрослой жизни.

Но это был не Джейсон, а Молли.

– Ма, я люблю тебя, – сказала она со свойственнойей теплотой. Молли не хотела, чтобы мать грустила, или сестра сердилась, илиотец чувствовал себя одиноким. Она всегда хотела, чтобы всем было хорошо, иохотно жертвовала своими интересами. Таня всегда считала, что Молли оченьпохожа на отца, но доброта у нее была собственная.

– И я тебя люблю, солнышко, – мягко отозваласьТаня. – Счастливо вам добраться домой.

– И тебе, ма.

Таня слышала музыку, громко играющую у них в машине, ипочувствовала, что ей не хватает этой музыки. Ей казалось, что это будет глуповыглядеть, если она включит музыку в лимузине – особенно такую, но она охотнобы это сделала. Таня чувствовала себя потерянной среди всего этого великолепия.Сейчас ее решение казалось Тане полной глупостью. Она ехала в Голливуд, чтобызаняться сценарием и проторчать там в одиночестве почти целый год – и это притом, что ей так хорошо жилось дома, в Россе.

– Я позвоню тебе завтра, – после паузы добавилаТаня. – Передай Мэг и папе, что я их люблю, и обнимаю тебя.

– И я тебя, ма, – ответила Молли и оборваларазговор. Таня осталась сидеть в лимузине, направлявшемся на юг. Она думала ородных и смотрела в окно. Ей было так плохо и неуютно, что она даже не моглаплакать.

Было почти семь часов вечера, когда лимузин Тани остановилсяу гостиницы «Беверли-Хиллз», как раз перед входом, застеленным ковровойдорожкой. Тут же откуда-то возник швейцар, подхватил ее сумки и церемонноприветствовал ее. Танин наряд – джинсы, футболка и сандалии – выглядел весьмаскромным. По холлу дефилировали длинноногие красавицы с внешностью фотомоделей,в мини-юбках, в босоножках на высоченных каблуках, с безукоризненным педикюроми пышными белокурыми волосами. Таня заплела волосы в косу и сейчас чувствоваласебя заурядной провинциальной простушкой, эдакой мамочкой из пригорода.Обитатели отеля, даже полураздетые, в лифах от купального костюма илиполупрозрачных рубашках, казались ей роскошными, словно кинозвезды. Таня жевыглядела и чувствовала себя так, словно только что вышла со своего заднегодвора в Россе. А после прощания с Питером и детьми она чувствовала себя так,словно ее сбил автобус. Она сама частенько использовала это сравнение в своихмыльных операх. Оно сейчас казалось ей очень точным. Да, здесь и сейчас оначувствовала себя одинокой и потерянной.