Бегемот - Скотт Вестерфельд

— Связь с Австрией нами утрачена, — заметил Алек. — Я уже говорил: мы бежали из страны по политическим соображениям.

Капитан в ответ пожал плечами.

— Дезертиры все равно солдаты.

— Мои люди едва… — пытаясь сдерживаться, начал Алек.

— Вы хотите сказать, что мы военнопленные? — перебил его Фольгер. — Если так, то мы отстраняем наших людей от двигателей и удаляемся на гауптвахту.

— Не надо спешки, господа! — Капитан просительно воздел руки. — Я лишь хотел довести до вас скорбное известие и воззвать к вашему снисхождению. Я сам теперь в крайне неловком положении, вы же должны это понимать.

— Мы тоже считаем его неловким.

— Ну вот видите! — Капитан пропустил мимо ушей язвительность тона. — Я бы предпочел достичь некоего компромисса. Прошу вас, вникните в мое положение. Вы так толком и не сказали, кто вы такие. Теперь, когда наши страны в состоянии войны, это делает ваш статус, как бы сказать… весьма двусмысленным.

Капитан выжидательно смолк, а Алек с Фольгером переглянулись.

— Судя по всему, да, — произнес после паузы граф. — Но мы все равно предпочитаем находиться здесь в некотором роде инкогнито.

— Что ж. — Капитан Хоббс вздохнул. — В таком случае мне ничего не остается, как обратиться за указаниями в Адмиралтейство.

— Сделайте милость, — лаконично сказал Фольгер. — Мы бы хотели знать, что оттуда скажут.

— Непременно. — Капитан, рассеянно козырнув, повернулся обратно к штурвалу. — Честь имею, господа.

Пока Фольгер откланивался, Алек повернулся и на непослушных ногах двинулся прочь, по-прежнему досадуя на дерзость графа. Однако на подходе к люку он немного замедлил шаг, вслушиваясь между делом в приглушенный рокот двигателей воздушного корабля.

Вообще-то на свете бывают темницы и похуже.

— Вы догадываетесь, каковы будут распоряжения из Адмиралтейства? — пробормотал Фольгер, нагнав Алека в коридоре.

— Взять нас под замок, — ответил тот. — Едва они научатся обходиться без нашей помощи.

— Точно так. Время всерьез поразмыслить о побеге.

Сидя той ночью в машинном отделении, Алек неотрывно смотрел на странные яйца. Мысли его блуждали.

Вроде бы что в них необычного? А между тем огромный, поражающий воображение воздушный корабль, невзирая на опасности, пробивается через всю Европу, чтобы доставить их по назначению. Что они скрывают? Какая богопротивная тварь может удержать османов от вступления в войну?

Обогреватели, уложенные вокруг яиц, светились приглушенным светом. В ночном безмолвии Алека начало клонить в сон. Пришлось встать и встряхнуться.

Было три часа с небольшим. Пожалуй, пора.

Когда он снимал ботинки, в боку кольнуло. Но боль в ребрах казалась не настолько сильной, чтобы помешать выполнению задуманного.

Накануне с час ушло на спор с графом Фольгером, чтобы убедить его в логичности задуманного плана. Клопп все еще сидел под арестом; Бауэр с Хоффманом возятся с двигателями; самого Фольгера уже ловили на нижней палубе. Так что маршрут бегства предстоит разведать именно ему, Алеку.

Затаив дыхание, он приложился ухом к двери машинного отделения.

Посторонних звуков нет. Алек аккуратно потянул вниз дверную ручку.

Электрические лампы были погашены. Коридоры освещали лишь призрачно-зеленоватые огоньки светляков, напоминающие мерцание звезд. Ступая в одних чулках, Алек бесшумно вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.

Подождав, пока глаза привыкнут к скудному освещению, он направился к лестнице. Где-то должен находиться аварийный люк для экстренного выхода экипажа из корабля, возможно, с помощью веревки или парашюта. По логике, он должен располагаться на самой нижней палубе гондолы. Там его и надо искать.

А вот где найти пять парашютов или пятьсот метров веревки, Алек понятия не имел. Возможно, бежать придется, когда корабль приземлится в Константинополе, и уже потом выторговывать себе безопасность при помощи последнего слитка отцовского золота.

Лестница под весом Алека даже не скрипнула. Подобные конструкции дарвинисты строят из искусственной древесины, которая на порядок легче натуральной и при этом прочна, как сталь. Так что боевой воздушный корабль не стонал, словно какое-нибудь жалкое торговое судно. Всюду здесь ощущалась незыблемая прочность, как и подобает твердыне, в том числе летающей. Отдаленный рокот моторов отзывался лишь легкой вибрацией под ногами.

Через центральную палубу гондолы Алек проскользнул быстро. Ночью караульный стоял у двери на мостик, еще двое размещались у оружейной, а перед рассветом на камбузе неизменно объявлялись судовые коки. Но после пяти дней пребывания на леднике нижние грузовые трюмы и склады опустели, и их никто не охранял.

Когда Алек спускался по последнему пролету, его внимание привлек какой-то звук. Что это: сверху по палубе прошел кто-то из членов экипажа? Или же некто неизвестный крадется за ним по пятам?

Он оглянулся на лестницу за спиной — никого. Быть может, на воздушных судах водятся крысы? А что, такое случалось даже на металлических сухопутных дредноутах. Или же шестилапые ищейки вынюхивают не только протечки, но и шпионов?

Передернув плечами, Алек двинулся дальше. Палуба под лестницей была ощутимо холодней: прямо под ней тек ночной воздух, разреженный и на этой высоте близкий по температуре к нулю.

Коридоры здесь были шире, а в пол вделаны рельсы для грузовых тележек. По обеим сторонам тянулись проемы пустующих складов. Тьма там стояла кромешная, разбавленная разве что парой-тройкой зеленоватых закорючек светляков на стенах.

Снова послышался звук: шарканье башмаков по дереву. Сзади точно кто-то идет!

Алек с неистово бьющимся сердцем продвигался к носу корабля. На дороге ближе к стене стояло несколько полупустых мешков с кормом. За ними не спрячешься. Коридор заканчивался закрытой дверью. Обернувшись, Алек разглядел, что позади движется какой-то силуэт. Невольно мелькнула мысль выдать свое присутствие: дескать, вот, заблудился. Но здесь как-то уже ловили Фольгера…

Алек протиснулся в дверь и закрыл ее за собой.

В помещении было хоть глаз выколи, от стен исходил тяжелый запах, как от прелой соломы. Алек стоял неподвижно, переводя дыхание. Кажется, что это помещение небольшое и вдобавок чем-то загроможденное, однако звук закрываемой двери вызвал подобие эха. Алеку показалось, что он слышит глухое бормотание. Это что, кубрик рядового состава?

Алек затаился, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте, а в ушах уймется гулкий стук сердца.

Постепенно он расслышал дыхание кого-то или чего-то. На секунду его пронзил страх: а нет ли на борту «Левиафана» чудовищ, о которых Дилан и не рассказывал? Каких-нибудь монстров. Алеку вспомнились военные игрушки, и в их числе боевые существа дарвинистов, искусственно созданные по образу и подобию вымерших гигантских рептилий.