Переправа - Элли Гриффитс

Рут останавливается. Она слишком ошеломлена словом «курсусы» и лишь через несколько минут осознает, что кто-то стучит в дверь.

Если не считать почтальона, угрюмо доставляющего бандероли из библиотеки, необъявленных визитов почти не бывает. Рут раздражается своей нервозности, открывая дверь.

Пришла женщина из соседнего дома, наблюдавшая, как утром ее увозили в полицейской машине.

— О… привет, — говорит Рут.

— Привет!

Женщина ослепительно улыбается. Она старше Рут — наверно, лет пятидесяти, — но превосходно выглядит: пышные волосы, загорелая кожа, стройная фигура в джинсах.

— Меня зовут Сэмми. Я ваша соседка. Разве не глупо, что мы практически не разговаривали?

Рут это совершенно не кажется глупым. Она общалась с приезжающими на отдых три года назад, когда они только купили дом, а затем старательно их избегала. У них были дети, вспоминает Рут, шумные подростки, включавшие чуть свет музыку и бродившие по Солончаку с досками для серфинга и надувными лодками. В этот приезд детей не видно и не слышно.

— Мы с Эдом… устраиваем небольшую новогоднюю вечеринку. Очень непритязательную — просто кухонная стряпня. К нам приезжают друзья из Лондона. Не хотите присоединиться?

Рут не верит своим ушам. Ее уже несколько лет не звали на новогодние вечеринки, и вот приходится отказываться сразу от двух приглашений. Это заговор.

— Большое спасибо, — благодарит она. — Но вечеринку устраивает и мой завкафедрой, так что, возможно, мне придется…

— О, я прекрасно понимаю. — Очевидно, Сэмми, как и родителям Рут, легко допустить, что Рут может пойти на вечеринку только по обязанности. — Вы работаете в университете, так ведь?

— Да. Преподаю археологию.

— Археологию! Эд будет в восторге. Он никогда не пропускает передачу «Команда времени». Я решила, возможно, вы сменили работу.

Рут недоуменно смотрит на нее, хотя хорошо понимает, что за сим последует.

Сэмми весело смеется.

— Полицейская машина! Сегодня утром.

— Ах это, — говорит Рут. — Просто я помогаю полицейским в расследовании.

«И этим, — неприязненно думает она, — Сэмми придется удовольствоваться».

Этой ночью в постели Рут дочитывает письма, касающиеся Люси Дауни.

Она дошла до середины письма с неожиданным упоминанием курсусов и тропинок. Курсус — малоизвестный археологический термин, означающий неглубокую канаву. Курсус есть возле Стонхенджа, он древнее камней.

«…Смотрите на курсусы и тропы. Мы ползаем по поверхности земли, но не знаем ее путей, не понимаем предназначения.

В покое».

«Апрель 1998.

Дорогой Гарри.

Счастливой Пасхи. Почему-то вы не кажетесь мне христианином. Вы как будто держитесь более древних верований.

На Пасху, верят христиане, Христос умер на кресте за их грехи, но разве Один не сделал того же прежде него, не принес себя в жертву на Древе Всезнания? Как Нельсон.

У Одина был всего один глаз. Сколько их у вас, детектив-инспектор? Тысяча, как у Аргуса?

Люси сейчас глубоко похоронена. Но расцветет снова.

В покое».

Теперь два написанных от руки письма. Они не датированы, но кто-то (Нельсон?) поставил дату их получения:

«Получено 21 июня 1998».

«Дорогой Гарри.

Поздравляю с летним солнцестоянием. Счастливого времени Лита. Ура богу солнца.

Остерегайтесь водяных духов и огоньков на морском берегу. Остерегайтесь плетеного человека.

Теперь солнце поворачивает на юг, и злые духи выходят из укрытий. Следуйте за блуждающими огоньками, духами мертвых детей. Кто знает, куда они вас приведут?

В покое».

«Получено 23 июня 1998».

«Дорогой Гарри.

Поздравляю с Днем святого Иоанна. Sankt Hans Aften. Травы, собранные в канун этого дня, обладают особой целебной силой. Знали вы это? Мне нужно преподать вам очень многое.

Вы нисколько не приблизились к Люси, и это меня печалит. Но не плачьте по ней. Я спас ее и воскресил. Спас от земной жизни, проводимой в поклонении ложным богам. Я сделал ее превосходной жертвой.

Плачьте лучше о себе, о своих детях и о детях ваших детей.

В покое».

Теперь письма вновь напечатанные, их тон меняется. Больше нет полушутливых поддразниваний, предположения, будто Нельсон и автор «старые друзья» и между ними существует особая связь. Автор кажется гневным, возмущенным.

До очередного письма перерыв в четыре месяца, и дата предсказуема:

«31 октября 1998.

Дорогой детектив-инспектор Нельсон.

Сейчас время, когда разгуливают мертвецы. Могилы разверзлись и выпустили своих обитателей. Остерегайтесь живых и мертвых. Остерегайтесь живых мертвецов. Мы, что были живыми, теперь умираем.

Детектив-инспектор, вы разочаровали меня. Я делился с вами своей мудростью, а вы до сих пор не приблизились ни ко мне, ни к Люси. В конце концов, вы человек, привязанный к земле и земной жизни. Я ожидал от вас большего.

Завтра день Всех Святых. Найдете вы святую Люси в этом священном пантеоне? Или она тоже привязана к земле?

В печали».

«25 ноября 1998.

Дорогой детектив-инспектор Нельсон.

Вот уже год, как исчезла Люси Дауни. Мир совершил полный оборот, и чего вы за это время добились? Право, у вас глиняные ноги.

Проклят человек, который надеется на человека и плоть делает своею опорой и чье сердце удаляется от Господа. Он будет как вереск в пустыне и не увидит, когда победит добро.

В печали».

«Декабрь 1998.

Дорогой детектив-инспектор Нельсон.

Я едва не написал, что поздравляю вас с этим временем года, но потом подумал — вы заскучаете по мне. Но, честно говоря, я в вас глубоко разочарован.

Девочка, маленькая девочка, невинная душа исчезает, но вы не читаете знамений. Провидец, шаман, предлагает вам руку дружбы, а вы ее отвергаете. Загляните себе в душу, детектив-инспектор. Поистине она черна, исполнена горечи и сожаления.

Однако Люси в свете. В этом я вас уверяю.

В печали».

Последнее письмо датировано январем 2007 года.

«Дорогой детектив-инспектор Нельсон.

Забыли меня? Но я каждый Новый год думаю о вас. Приблизились вы хоть немного к верной тропе? Или сбились на путь жалоб и отчаяния?

На прошлой неделе я видел в газете вашу фотографию. Какая печаль, какое уныние в ваших чертах! Хоть вы меня и предали, я все равно мучаюсь жалостью к вам.