Культурный конфликт - Елена Ронина

Я учиться этому не собиралась. И не вставала никогда! Мы тоже гордые, и, в конце концов, это они у меня дома, а не я у них. Вот приеду к ним – может, когда куда и встану. А у нас здесь все перед женщинами встают, если хотят. Пожалуйста, я не против.

Эрику было за меня неловко, он даже пробовал со мной договариваться. Но я «стояла» насмерть. Встанешь раз – стой потом всю жизнь! Это не про меня и не на мой характер.

Родственнички офигевали, как им казалось, от моей наглости. Хотя в глубине души их иерархия была для меня иногда непредсказуемо интересной. Я как-то заметила, что когда я вхожу в комнату, встает Соня.

– А она-то что встает, вроде же она меня старше и тебя старше. Потом сестра мужа!

– Нет, старше теперь ты, потому что ты жена брата, и не важно, что брат младший, он же брат, а перед братом вставать надо всегда.

В общем – «Три раза Ку»! Без ста грамм не разберешься.

Как-то привезли с собой годовалого ребенка. Под названием Адам. Про их имена – это просто отдельная песня. Однажды тетка приехала, ее вообще звали Брильянт!

Мамашка Адама убежала в магазин. Но, видно, вошла в раж. Обещала прийти через два часа, появилась же только поздно вечером.

Никитка тогда тоже был маленький. Адам было для него не понятно, он называл мальчика Мадамчик.

Мадамчик разумел только по-своему. Весь день что-то от меня требовал. А как поймешь?

Вечером с работы пришел Эрик и поговорил с Мадамчиком на ихнем родном, тарабарском для меня, языке. Мадамчик расплакался и начал называть Эрика мамой. Видно, увидеть родную мать он потерял уже всякую надежду.

А Брильянт (так и не поняла, кому она кем приходится) вообще думала, что я соседка. Соня постеснялась рассказать ей, что я жена Эрика. Интересно, что приехать ко мне с ней на несколько дней не постеснялась!

– Света, давай не скажем, что ты Эрику жена.

– Это с какой стати?

– Ну, понимаешь, разговоры по нашему городу пойдут…

– Вот и хорошо, и пусть пойдут. А про сына-то ты что скажешь?

– А сын – это ничего, это даже хорошо, сыновьям все всегда рады, и где их мать – никого не волнует.

Ну дела-а-а! Нет, ну я, конечно, тут же этой драгоценной женщине рассказала, в чей дом она приехала, кто здесь кем кому приходится. Соня только тихо охала. Брильянт же очень обрадовалась, такую новость теперь по всему городу разнесет! Никому же и в голову такое прийти не могло: Эрик-то на русской женился! (Можно подумать, он на обезьяне женился.)

– А что же ты про меня, Брильянт, думала? Ты думала, я тут кто? Я тут голову в ванной мою, полотенцем обмотанная хожу, – неужели не понятно, что я у себя дома?

– А может, ты соседка? Пришла голову помыть?

Да, темные люди, ходят друг к другу голову мыть…

Соня начинала на меня шикать:

– Зачем сказала, зачем сказала?

– Затем. А не нравится, не вози всех подряд!

Но больше всего меня радовало, если они встречались у меня как бы случайно. Например, двое уже сидят, чай пьют, горские легенды друг другу рассказывают, а тут звонок в дверь – и с баулами вваливаются еще двое. Сколько же у людей радости, передать не могу. Плачут и смеются от счастья, вспоминают, сколько лет не виделись. Прямо такая встреча на Эльбе. Причем я всё время как будто бы ни при чем. Чувствую, своим присутствием никому не мешаю, никого не стесняю.

Хуже было, когда приезжали мужики. Могли сразу приехать вчетвером и часов в пять утра. Для устрашения они в дверь не звонили, а стучали. Это я думала, что для устрашения, – оказывается, чтобы я просто сразу радоваться начинала, как только глаза со сна открою. А так можно же подумать, что почтальон. А если в дверь дубасят, понятно – родня приехала! Приезжали такие суровые мужики с гор, с порога громко объявляя:

– Хозяйка, накрывай на стол! Голодные как собаки!

А что я могла им предложить? В лучшем случае яичницу из восьми яиц. Они это всё съедали за одну минуту и объявляли:

– Хозяйка, не наелись!

– Пейте теперь чай! – весело отвечала им я, в очередной раз страшно позоря своего мужа.

Один из этих горцев с гордым и знаменитым именем Никсон достал меня особо. Он меня всё время воспитывал, рассказывал, до каких пор не повезло Эрику со мной.

Одни раз я просто взяла его баул и выставила его за дверь, когда он пошел прогуляться. Он приходит, а пожитки его за дверью. Надо отдать должное, в дверь долбить не стал, всё понял сразу и правильно. А в почтовый ящик бросил записку: «Спасибо за русское гостеприимство».

Эрика чуть кондрашка не хватила:

– Он же тебя зарезать мог!

Да, хороши родственнички у меня. Чуть что не по нем, обиделся немножко – сразу зарезать. А папа думал, что вся проблема в выходе на Центральный рынок. Оказывается же, есть реальная угроза моей жизни.

Когда мы с Эриком разводились, мой муж мне клялся, что все родственники будут жить только в гостиницах, потом грозился украсть ребенка или зарезать меня самостоятельно.

Я решила не верить ничему. Ни тому, что родственники в гостиницах будут жить, ни тому, что ребенка украдут (кому он нужен, кроме меня), ни тому, что Эрик меня зарежет. Его отношение к себе я знала очень хорошо.

Но это действительно сложно, когда начинают жить вместе два человека, вышедшие из совершенно разных культур. При этом можно взять мой случай, когда оба любят друг друга, идут друг другу навстречу, стараются изо всех сил, и это люди, выросшие в одинаково интеллигентных семьях.

Но, во-первых, есть какие-то привычки и традиции, принятые народом: такую юбку не надень, с мужчинами не разговаривай, за стол садись с краю.

Когда мы были студентами, это было незаметно. Все вместе дружно ели из одной плошки, пили из одной рюмки, ездили на картошку.

И я никогда не была чужой собственностью – танцевала, модно одевалась, даже курила. Всё было в порядке вещей.

Когда стала женой, всё изменилось. Сначала совсем чуть-чуть, практически незаметно, потом больше. И в итоге получился такой кавказский муж с чертами характера, присущими его отцу, которого он, кстати, никогда особо не жаловал.

Стали важны какие-то условности, которые никогда не имели значения. Нужно было сто раз подумать, прежде чем что-либо сказать, появилась обидчивость, пропало чувство юмора.

И это если мы вообще не берем в расчет бесконечные визиты любимой родни. Это, конечно, во-вторых.

И, в-третьих, немножко страшно было за нашего сына. Неизвестно, какие мысли бы стали насаждать в его неокрепшую голову новые родственники. Еще поверит, что он действительно Ибрагим.

Обо всем этом я, конечно, не думала, когда топала ногами и говорила:

– А я всё равно выйду за него замуж!