Из животворящей капли крови - Василий Попов

Еще раз улыбнувшись своему неувядающему отражению, он вынул клинок древнего мастера, изготовленный из серебра. Он верил в святость, не являясь святым.

Раздался крик летучих мышей за окном, когда в тело, укрытое одеялом, вошел клинок. Женский вскрик и хрип. В зашторенном утреннем полумраке темнели багровые пятна на светлой материи.

Это был триумф, и триумфатор был пьян своей долгожданной победой. Он открыл мини-холодильник и достал графин с красной субстанцией, прижал холодное стекло к виску, в котором отдавались удары сердца. Он блаженно улыбнулся и налил из графина большую порцию. Теперь он мог себе это позволить. Глоток. Гримаса непонимания на лице. Блеск осознанного ужаса в глазах. Ноги подкосились, опуская тело в кресло.

Вскочив, Георгий отбросил окровавленное одеяло в сторону. Улыбающаяся застывшая маска смерти на лице мертвой ирландки. Его вырвало на остывающее тело. Организм отторгал неоживленные клетки человеческой составляющей. Георгий ступил на первую ступень лестницы, ведущей к смерти.

– Как низко опустился мир, увидев тот предательский поступок, держа меня на высоте, чтоб виден был я всем издалека…

Дорожная сумка. Отобранный гардероб. Еще есть время. Он успеет найти ее и вымолить прощенье.

Они лежали в объятиях друг друга. Каждый раз, словно в первый. Испитая кровь добавляла новых ощущений и в секс. Она наполняла слияние двух тел то нежностью, то безумной страстью – всем тем, что таили в себе клетки крови уже обычно несуществующих людей. Их уже не было, а их чувства, эмоции, сексуальные фантазии бушующим океаном бурлили во влюбленных.

Всегда что-то новое. Но по-прежнему сверкающие глаза партнерши убеждали Владимира, что чувства Нади к нему все еще сильны. И никакие примеси чужих кровей не гасили этот блеск, сверкающий даже в полной темноте. Вот уже больше века.

Но только сегодня блеск ее глаз прерывисто тускнел. Владимир понимал: какая-то назойливая мысль, приходящая к ней во время акта любви, омрачала сияние влюбленных глаз.

Надя оттягивала открытие формулы «знания». Но он не настаивал. Открытие формулы ассоциировалось с прощанием. Владимир этого не хотел, несмотря на то, что это открытие означало доверие. То безграничное доверие, которое существует между любящими людьми.

Раздался сигнал о принятии сообщения телефоном.

«Вера» и «Мама», – произнесли они одновременно.

В карих глазах Нади блеснули страх и надежда. Владимир разжал объятия. Он понял, что открытие формулы «знания» отсрачивалось до получения этого сообщения.

«Это не Владимир!» – Сообщение «вырвало» из Нади крик радости.

Она бросилась снова в объятия Владимира. И блеск ее глаз уже не тускнел во время близости.

Они медленно, словно сонные мухи, двигались по номеру гостиницы. Криминалисты возле скорченного женского тела жертвы. Возле графина с темной жидкостью. Аналитики друг возле друга. Георгий – от одних подчиненных к другим. Он изрядно потел.

– Жидкость – в колбу и в холодильнике срочно в аэропорт, там чартер… – Георгий столкнулся взглядом с Сашей. – Срочно, все очень срочно…

– Какая спешка, а? – Александр разглядывал внешний вид подруги – она сильно волновалась. – Свидетели в один голос заявляют, что мужчина в явной спешке покинул номер, а соответственно и гостиницу, около семи утра, что-то бубня под нос, сел в роскошный автомобиль. Подозреваемый номер один…

Александр откровенно не понимал волнения Саши и ее алчных взглядов, бросаемых на переливаемую из графина в колбу субстанцию.

– И единственный, как я понимаю. Хотя мое непонимание достигает запредельного уровня.

На его слова мало кто обращал внимания. Только Саша, приблизившись к нему, процедила сквозь зубы:

– Может, заткнешься хотя бы на время!?

– На то время, за которое ты мне все объяснишь? – Александр выражал высшую степень спокойствия.

– Только в следующей жизни…

Саша была сама на себя не похожа: ее глаза горели огнем хищницы, движения потеряли оттенок грации и напоминали уверенного в себе бойца. Такая трансформация вызывала в Александре двойственные чувства.

– Хорошо, я подожду, – проговорил он, отвлекаясь со всеми на найденную улику. – Что там миг длинною в жизнь…

Серебряный клинок. Визуально 17 век, с остатками крови и гравировкой на лезвии.

– С таким девизом ни один враг не страшен! – Александр улыбнулся прочтенному Георгием. – А перед маркетинговым отделом компании, производящей медицинские инструменты, так вообще рынок капитулирует…

Слова Александра вызвали ухмылку коллег, недовольство начальства и отчужденный взгляд Саши. Он вышел на свежий воздух, считая себя лишним в номере. Он не находил себе места в этой команде: есть криминалисты, есть «псы», которые пойдут по следу, – он здесь зачем?

Александр всегда считал себя одинокой ищейкой, работающим на голосе своей интуиции. Которая, как правило, основывается на опыте. У него его было маловато. Возможно, гены…

Саша!

Лабильный психотип Александра не давал ему необходимой стабилизации настроения. В прошлом ему помогал алкоголь. Даже умеренная доза «ровняла» его. Он по памяти побрел в бар гостиницы.

Георгий, ледоколом рассекая толпу, несся по перронам вокзала, разглядывая лица отъезжающих. Он не обращал внимания на крики в его адрес. Он искал Веру. Он искал продолжение своей жизни. Смерть медленно шла за ним. Георгий бежал от нее.

Но проще найти черную кошку в темной комнате. Вера вряд ли двинется в запланированном ими ранее направлении. После событий сегодняшнего утра это очевидно.

Он сам допустил ошибку. Смертельную ошибку. Ступил в капкан. Когда он выдал свои намерения? А может быть, Владимир? Он всегда ненавидел Георгия.

Толпы людей возле отходящих поездов. Нет самого главного для него человека на земле. Лица сливаются в одну белеющую массу.

Вид Георгия неадекватен. Недоуменные взгляды пассажиров и их провожающих. Доносится речь звонящего в службу спасения с заявлением о ненормальности человека. Георгий проходит сквозь двери вагона к следующей платформе. Там силуэты в форменной одежде. Еще вагон. Еще платформа. Он успевает зайти в вагон отходящего поезда. Второй этаж.

Попытка отдышаться затягивается. Попытка успокоиться срывается. Мозг червем точит мысль: это уже старость, а за ней широко шагающая смерть.

Как все поменялось в одно мгновенье. Неплохой подарок на венчание. Спасибо, Вера! Но какой цинизм – дать состариться за короткий промежуток времени и умереть… Уж лучше бы отдали тело на растерзание крысам парижских помоек!

Но нельзя сдаваться: еще есть время, есть шансы на выживание, а значит, на борьбу. Есть телефон тех людей, случайные встречи с которыми год назад открыли глаза на существование себе подобных. Точнее, на относительно похожих существ, питающихся кровью. Это низкосортная каста относительно Веры, Нади и остальных, они могут лишь продлевать свое существование, не омолаживая тело. Сохраняя только тот возраст и то физическое состояние, в котором они стали кровопийцами.