Крымская кампания 1854-1855. Трагедия лорда Раглана - Кристофер Хибберт

Перед рассветом дождь кончился, и снова показалось солнце. Вся пехота и часть артиллерии уже находились на берегу, но на кораблях оставалась кавалерия. Оказалось, что труднее переправить на берег одну лошадь, чем сотню пехотинцев. Большинство офицеров с трудом сдерживали эмоции, глядя на то, как испуганных стреноженных животных укладывают в шлюпки, где они дрожат и фыркают от ужаса. Иногда шлюпка переворачивалась, и лошадь оказывалась в море, тщетно пытаясь вытягивать голову, чтобы не наглотаться соленой воды. Наконец, было решено приостановить выгрузку до тех пор, пока море не успокоится.

Тем не менее к концу следующего дня и лошадей, и остальное армейское имущество выгрузили на берег. Теперь главной проблемой стало перевезти горы продовольствия, боеприпасов и других грузов, беспорядочно сваленных грудами по всему побережью. Необходимо было вернуть на корабли палатки, выгруженные после первой штормовой ночи, которые, как оказалось, не на чем было везти. Генерал Эйри, занявший пост генерал-квартирмейстера вместо заболевшего де Роса, понимал, что основной заботой тыловых служб станет нехватка транспорта, поэтому попытался собрать как можно больше повозок и тягловых животных прежде, чем армия двинется в сторону Севастополя. Это был необыкновенно энергичный и талантливый человек. Ему исполнился пятьдесят один год, но выглядел он намного моложе. Несколько лет он вместе с двоюродным братом провел на бескрайних просторах севера Канады, где ему пришлось собственноручно валить деревья для того, чтобы построить дом. Генерал заслужил уважение даже среди военных, которые привыкли быть скупыми в проявлении чувств. К началу войны он служил военным секретарем главнокомандующего лорда Хардинджа. Лорд Раглан лично попросил его занять пост генерал-квартирмейстера. Однако, имея большую склонность к службе в войсках, генерал Эйри вначале занял должность командира бригады в легкой дивизии. Но после отъезда генерала де Роса Раглан настоял на том, чтобы генерал Эйри занял его должность. Сразу же после высадки генерал направил роту валлийских стрелков под командованием майора Лисонса для захвата уходившего в глубь полуострова большого русского обоза, который охраняли казаки. Увидев неприятеля, казаки, подбадривая волов и возниц наконечниками пик, попытались увести обоз. Но сразу же отступили, как только англичане открыли огонь, оставив перепуганных татар с повозками в качестве трофея неприятельским солдатам в красных мундирах. Татары сразу же попадали перед иностранцами на колени в знак повиновения.

Это было только начало: на следующий день по приказу генерал-квартирмейстера в глубь полуострова были направлены специальные команды, задачей которых было найти и доставить в лагерь повозки и тягловых животных, а также все, что могло быть использовано в качестве транспорта. Экспедиция под командованием лорда Кардигана закончилась полной неудачей. По его словам, «никогда ранее ему не приходилось участвовать в более абсурдном предприятии». Другим повезло больше, и к тому времени, когда армейское имущество было полностью выгружено с кораблей, такие команды сумели найти 350 повозок с возницами, 67 верблюдов и 253 лошади. Кроме того, им удалось заготовить для нужд армии 45 повозок домашней птицы, пшена и муки, а также свыше тысячи голов скота. Цифры выглядят впечатляюще, однако этого было явно недостаточно для того, чтобы обеспечить транспортом и продуктами армию численностью 27 тысяч солдат и офицеров. Об этом Раглан прямо сказал генералу Эйри.

Французам, армия которых в это время была ненамного больше английской, повезло больше. У них существовала отдельная транспортная служба. Кроме того, они без малейших колебаний отнимали у населения все, что им было нужно. Иногда за это предлагали деньги, однако назвать это торговлей можно было с большой натяжкой. Татар приучили, что они должны быть счастливы, если удается получить от французских солдат хоть какие-то деньги, ведь обычно они не стесняются забирать все бесплатно. Французские офицеры жаловались, что не в силах остановить грабежи. В армии витал настолько «революционный» дух, что, не имея возможности контролировать собственных подчиненных, им оставалось только завидовать дисциплинированности англичан.

Вскоре привычной картиной в расположении французских войск стали верблюды, груженные зерном, и телеги, полные овощей. Кавалеристы пиками подгоняли к лагерю сотни овец и коров, оглашающих окрестности блеянием и мычанием.

Одной из главных забот Раглана стало не допустить, чтобы и его подчиненные, заразившись примером французов, занялись грабежом. 15 сентября он собрал у себя старейшин окрестных деревень. Старики пришли в его палатку с горящими от гнева глазами. Они были одеты в длинные национальные наряды; на головах красовались бараньи шапки. Вежливо поприветствовавший их Раглан был в своем обычном гражданском костюме. Впоследствии Сомерсет Калторп восхищенно писал об этой встрече: «Мне не приходилось знать другого человека, обладавшего таким даром расположить к себе любого собеседника». Раглан объявил, что английская армия вынуждена конфисковать все телеги и всех домашних животных, за что жителям будет заплачено. В ответ на уважительную речь лорда некоторые старейшины заявили, что, хотя и не желают зла своим северным русским соседям, готовы предоставить повозки и возниц в распоряжение англичан бесплатно на любой срок. Предложение было принято, однако Раглан добавил, что его офицеры получили распоряжение следить за тем, чтобы все закупки пищи, скота и фуража для британской армии оплачивались[10].

В заключение старейшин заверили, что местным жителям не следует бояться солдат армий союзников, которые обязуются обращаться с ними с должным уважением. Всего через несколько часов Раглану доложили о случае изнасилования татарской женщины французскими зуавами. Позже один из его адъютантов вспоминал, как всегда спокойный, строго контролировавший свои эмоции лорд покраснел от гнева и стыда.

Конечно, нельзя было утверждать, что его собственные солдаты вели себя безукоризненно. Через два дня после встречи со старейшинами, прямо во время церковной службы кто-то пригнал в расположение 3-й дивизии огромную отару овец. Забыв про службу, проходившую прямо под открытым небом, солдаты со штыками набросились на испуганных животных. Голос капеллана потонул в криках, лязганье штыков и предсмертном блеянии овец. Вскоре все вокруг было залито кровью. Однако этот случай был скорее исключением из правил. Французы воспользовались тем, что на два часа опередили англичан при высадке. Помощник хирурга полка шотландской гвардии доктор Робинсон, наблюдая за тем, как зуавы, сгибаясь от тяжести, тащат на себе украденных телят и овец, с сожалением записал в дневнике: «Наши союзники оставляют после себя очень мало имущества».

18 сентября Раглан решил, что дальнейшее ожидание бессмысленно. Люди начинали волноваться. «Какого черта мы ждем? – спрашивали некоторые раздраженно. – Что, русского царя уже свергли?» Армия должна была двигаться, вернув на корабли имущество, которое не сможет унести с собой. Наступление на Севастополь было запланировано на следующий день.

Французская армия, у которой было меньше кавалерии и имелась транспортная служба, уже через два дня была готова к походу. Сент-Арно не скрывал раздражения по отношению к союзникам, в лагере которых, по его мнению, царили лень и неразбериха. По крайней мере дважды он в окружении многочисленной свиты приезжал в штаб Раглана, чтобы напомнить, что французы и турки готовы выступать и ждут того же от англичан.