Посох старой ведьмы - Михаил Бабкин

– Все, все пропало! – Ворча, дрожа и закатывая глаза, упал на колени и с силой стукнул кулаками по плитам пола. – Не хочу умирать! Не желаю! Проклятые колдуны, проклятая вывернутая башня! Чтоб тебя и впрямь вывернуло наизнанку!

Пол под ногами Тимки заходил ходуном. Хозяйственный, сбитый с ног подземными толчками, неловко упал набок, подмяв под себя карлика. Тим невольно опустился на четвереньки, но руки и ноги не держали его, расползались под резкими ударами. Мальчик лег на живот, перекатился на спину…

Башня выворачивалась наизнанку. Тим, не веря своим глазам, видел, как мимо него, набирая скорость, проносятся вниз кольца-этажи: пол с распростертыми на нем людьми мчался вверх – Тимка словно лежал на крыше включенного скоростного лифта! Колдуны заметались в панике, налетая друг на друга, падая в неожиданно возникшую широкую щель между стенами и летящим ввысь полом башни; невероятный грохот и треск заглушали бессвязные крики гибнущих чудовищ. Боня подполз к Тимке, показал рукой наверх и что-то прокричал сквозь жуткий рев, Тим помотал головой – не понимаю! Тогда Хозяйственный сложил ладони домиком и опять показал вверх, энергично тыкая пальцем в далекий потолок с раскрытой плитой-дверью.

Тимка похолодел. Ну конечно – крыша! Сейчас их попросту расплющит, размажет по потолку. Как пластилин под прессом. Тим рывком дотянулся до прижатого ворчиной ногой пульта, направил его окошком к крыше и лихорадочно стал давить на все кнопки. Бесполезно! Электронная палочка-выручалочка в этот раз не сработала. Да, наверное, и не могла – на строительные материалы, всякие кирпичи и железки, пультовый луч не действовал. К сожалению.

Тим лежал на спине, как парализованный, не в силах пошевелиться – потолок быстро приближался, и нельзя было ни спрятаться от него, ни убежать.

Железные колонны, о которых забыли и Тим, и Боня, четырьмя таранами ударили в каменный потолок, напрочь разворотив его и отбросив далеко в сторону мраморную дверь; со звоном полетели в кусты вывернутые из земли сигнальные плиты-колокольчики.

Безвкусный, но свежий холодный ветер дунул на Тимку – над островом собиралась гроза; башня все росла и росла, как будто решила добраться до самых туч. Пол под мальчиком – вернее, новая башенная крыша – противно вибрировал, щекоча Тимке спину. Грохот вокруг постепенно стихал, замедлялась и скорость подъема, Тимка наконец смог встать на ноги. Держась за погнутую колонну, он огляделся.

Вокруг башни простиралось море, неспокойное, в белых бурунчиках разгулявшихся волн. Тим заглянул за край крыши: башня действительно – и бесповоротно – вывернулась наизнанку, кольца этажей теперь опоясывали ее снаружи. По соединительной лестнице черными прыгучими тараканчиками медленно, но упорно скакали вверх чудом уцелевшие морские колдуны. Намерения их Тимке были ясны, и потому задерживаться на крыше больше не стоило. Тем более что вот-вот должна была начаться гроза и Тим прекрасно понимал, куда станут бить молнии – колонны, хотя и погнутые, должны были притянуть к себе все небесные электроразряды.

– Боня! – Тимка наклонился над Хозяйственным, похлопал его по щекам. – Очнись! Надо улетать отсюда. Немедленно!

Хозяйственный сел, помотал головой.

– Хорошо покатались, – просипел он, с трудом поднимаясь, – славно. Будет о чем в старости внукам рассказать.

– Если ты сейчас же не унесешь нас отсюда, – Тим показал Боне на близкие тучи, – то через пять минут у тебя не будет ни старости, ни внуков!

– Ага, – Боня кряхтя стал раздеваться. – Мне в кого нынче превращаться? В птичку или во что другое?

– В птичку, – ответил Тим и мило улыбнулся Хозяйственному.

Косой холодный дождь лупил Тимку по голове и плечам. Тим лишь отфыркивался от текущей по лицу воды – утереться не было никакой возможности, потому что руки у Тима были заняты. Левой он прижимал к себе Ворчу, правой – «пальца», Среднего. И карлик, и «палец» были без сознания: даже грозовой ливень не привел их в чувство.

Боня-птица летел сквозь дождь куда глаза глядят, тяжело работая намокшими крыльями. Снизу, почти под птичьими лапами, бесились крутые волны, а сверху в невидимом небе постоянно рычало и урчало, точно в желудке голодного людоеда. Хорошо хоть ветер был попутный, дул в спину Тимке и не мешал лететь усталой птице! Где-то далеко позади осталась башня колдунов, но даже сейчас, вдалеке от нее, через пелену дождя можно было обнаружить ее по беспрерывным вспышкам молний. Молнии били в башню безостановочно, и Тимке даже на минутку стало немного жаль колдунов, которым сейчас наверняка приходилось весьма туго.

Птица хрипло крикнула: «Гра-а!», привлекая внимание мальчика. Тим чуток привстал, глянул поверх птичьей головы: впереди были скалы. Волны бились о них, выплескивая к вершинам скал шипучие фонтаны грязной пены, низкий грохот ударов неприятно отдавался у Тимки в животе. Птица проскользнула над гранитными вершинами и полого пошла вниз, планируя к единственному подходящему для посадки месту – маленькому пятачку ровной поверхности среди отвесных скал.

– Приехали, – Тимка потряс Ворчу за плечо, – подъем, выворачиватель башен! Просыпайся, очень тебя прошу.

Ворча открыл глаза, бессмысленно уставился на Тимку:

– Куда приехали? Зачем приехали?

– Куда надо, туда и приехали. – Тим заботливо обтер карлику лицо рукавом, выжал воду из кепочки и нахлобучил ее на место. – Слезай, друг Ворча, с нашей самолетной птицы и помоги мне спустить на землю Среднего. Знаешь, я едва не надорвался, пока загружал тебя на Боню! И чего ты такой тяжелый? То ли дело наш спасенный – легче пуха. Совсем бестелесный. – Тимка приставил рупором ладони ко рту и крикнул сквозь дождевой шум:

– Боня, давай трап! Мы выгружаемся.

Птица расправила правое крыло, покато наклонила его вниз. Ворча, хватаясь за жесткое оперение, пополз по нему на землю ногами вперед.

– Держи. – Тимка положил «пальца» на крыло, подтолкнул его рукою: Средний съехал по мокрому оперению, как по скользкому льду, Тимка скатился за ним следом. Птица покрутила головой, убедилась, что на спине у нее никого нет, и точным движением, далеко вытянув шею, клюнула браслет на лапе. Горячая вспышка света – и голый Хозяйственный, хлюпая ногами по лужам, кинулся под случайный каменный козырек, куда Тим с Ворчей отнесли Среднего и насквозь мокрый рюкзак.

– Бр-р, – Боня, пританцовывая от холода, быстро одевался, – ну и погодка. Так ведь и простыть можно! И одежда, глянь-ка, сырая, – он с отвращением натянул на себя липкую куртку. – В птичьем виде мне и то теплее было!

Тимка, не слушая возмущенного бормотания Хозяйственного, осматривал место, куда их загнала непогода. Каменный козырек служил навесом перед неглубокой, но сухой пещерой. Тимка зажег фонарик, осветил пещерку: ровный пол был посыпан толстым слоем песка, в дальнем углу, огороженный заборчиком из плоских камней, чернел золой очажок. Возле очага лежала груда дров вперемешку с сухой травой. Высокий потолок оказался закопчен дымом – в пещере когда-то жили, и жили довольно долго. Сейчас же пещера была пуста и необитаема: зола в очаге слежалась от времени в плотную корку; на песке не было видно никаких следов: ни человеческих, ни звериных.