Сны Железобетона - Владислав Выставной

Все заходившие в кабинет к Самому выглядели одинаково упаднически. Зато выходившие четко делились на два сорта: одни лихо распахивали огромную полированную дверь и, озарив лучезарной улыбкой окружающих, с энтузиазмом уносились в перспективу коридоров. Глядя на прочих, хотелось, неровно ступая, идти им вослед с венками и орденами на красных подушечках...

Наблюдая все эти кулуарные поступалельно-отступательные телодвижения, Светка внутренне кровожадно хохотала. Никто из представителей агонизирующей популяции этой околовластной фауны не вызывал у нее никакого сочувствия. При том Светку наполняло непонятное чувство чего-то нового, свежего и манящего... словно кровь – вампира. Все эти непроизвольно возникшие животно-каннибалистичесие аналогии слегка ее удивляли, но нисколько не пугали...

Какой-то дядечка средних лет с пузатым портфелем нетвердой походкой зашел в приемную. Секретарша кивнула ему, тот в ответ лишь кисло улыбнулся. Присел на диванчик рядом со Светкой. Положил на колени портфель, побарабанил по нему пальцами и повернулся к Светке.

– Как вам новый мэр? – странным голосом поинтересовался он.

– Пока не знаю, – пожав плечами, ответила Светка. К чему здесь такие разговоры?

– А вот я думаю, неправильный он какой-то... А?

Светка дипломатично промолчала.

– Прежний тоже был не подарок, но этот... Вот я немолодой человек. Я и при социализме тут работал, и при реформах... Ну, все было. Ну, самодурствовали, ну, чего греха таить, брали. Но ведь это все были хозяйственники! Так или иначе, все строилось, работало! Вода в трубах текла, электричество было... А сейчас... Вот скажите на милость, с чего это в некоторых домах из крана нефть пошла, а?

– Серьезно?! – встрепенулась Светка и выдернула из сумки блокнот. – Где?

– А почему теперь включенный в розетку холодильник начинает вдруг передавать радиопередачи? – не слушая Светку, продолжал дядечка. – И никто не может ответить на эти вопросы! Куда делся дом по улице Садовой?! Меня спрашивают – а что я могу ответить? Нету там никакого дома! Хотя на всех планах – стоит девятиэтажка, все соседи помнят, что была... Но ни ее, ни жильцов! И никаких следов, что было что-то на том месте! Улица будто сомкнулась на том месте... Так ведь и не узнал бы об этом никто, если б РЭП не забеспокоился – где, мол, квартплата за три месяца?

– Ого! – У Светки загорелись глаза. Вот это те-мы! – А можно с вами договориться насчет интервью?..

Дядечка ничего не успел ответить. Секретарша позвала его, и дядечка с обреченным видом исчез за полированной дверью.

Светка лихорадочно просчитывала в голове варианты: правду ли говорит этот человек (видимо, какой-то городской начальник), что можно будет сделать с полученной информацией, в какую форму ее облечь, как преодолеть сопротивление Сергеича...

Звякнул внутренний телефон. Секретарша взяла трубку, послушала. Буркнула: «Сейчас». Взяла трубку городского:

– Алло, «Скорая»?

...Дядечку унесли на носилках. Светка со смешанными чувствами смотрела ему вслед.

– Э... – аккуратно приложив к уху телефонную трубку, секретарша извлекла из себя звук и тянула его, пока Светка не догадалась взглянуть в сторону его источника. Действительно, секретаршин взор был направлен напрямую сквозь Светку. – Вас. Заходите.

* * *

– Ну, привет, Отвертка!

Света думала, что готова ко всякому, но тем не менее была слегка шокирована.

Во-первых, видом мэра, что восседал, изучая бумаги на краю стола. Мэр был в синем рабочем комбинезоне. Оранжевые рукавицы и оранжевая же каска лежали на журнальном столике.

Во-вторых, он назвал ее прозвищем, которое знали только близкие друзья, а дадено оно было еще в универские времена за характер и любовь к соответствующему коктейлю...

Времена менялись. Определенно, времена менялись...

Место встречи решили не менять, чтобы не вызывать у «мусоров» подозрений. Чугунный Пушкин свидетелем не считался.

Стерва смотрела на Банана одним глазом, тем, что не был скрыт рваной фиолетовой челкой. Скептически улыбаясь, она описывала ногой вокруг себя одинаковые полукруги. И эти монотонные движения роликов начинали Линка раздражать.

– Так чё, родители-то?

– Да ни чё! Мать, конечно, за сердце похваталась, да и успокоилась. Отец поматерился слегка, да и то в адрес ментов тока...

– Мои только радовались – слава аллаху, типа, что отпустили.

– Ну, не знаю... Повезло вам с предками-либералами. Мне дома такое устроили, что назад в «обезьянник» захотелось...

– Это ты в «обезьяннике» не была – сидела-то в отдельной камере...

– Что-то мне кажется, что про мэра предкам так и не сказали...

– Да, а то б так легко мы бы не отделались.

– Чё-то менты темнят... Сто пудов – следят за нами.

– Не менты – прокуратура.

– А в чем разница?

– Фиг его... Но круче – это точно. И про нас они все знают...

– Не знают, а подозревают. И не все. А то б не отпустили так просто...

– Надо ребят предупредить, чтоб поосторожнее были...

– Может, прекратить пока?..

– Ты что?! Помнишь, о чем мы говорили тогда, у «орков»?..

– Под «травкой» говорили...

– Но ведь решили! Чистить надо город!

– Стоп! Все понятно, но для нас пока это «табу».

– Чё?..

– Запрет. Не то посадят.

– Не, пацаны, я без этого драйва уже не смогу...

– Терпи, Стерва, мужиком станешь!

– Да пошел ты!

– Ша! Тихо! Куда покатим-то?

– Фиг его знает... Не хочется никуда.

– Поехали на стадион. Там новую феньку замутили. Друган из «орков» рассказывал – собирается интересная туса – такие вещи толкают – просто крышу рвет!

– Что за вещи?

– Поехали-поехали, по дороге расскажу...

...Пушкин задумчиво смотрел вслед удаляющимся роллерам. Он молчал. Не с кем ему было говорить в этом странном суетящемся городе. Если бы его жители знали, какие удивительные стихи хранил он в памяти! Сколько нового, необычного, дерзкого он сочинил за годы своего пребывания на этом постаменте... Как жаль, что теперь его единственным слушателем остался бездушный и непробиваемый Железобетон...

Следователь курил. Вообще-то ему, как Хранителю этики («моральному партизану», как их почему-то прозвали в народе), курить не стоило. Не то чтобы запрещалось: следовать принципам Хранителей – дело добровольное...

Но Хранитель тоже человек. А когда человека лишают работы – тут поневоле закуришь...

Что вы, его не уволили – вовсе нет! Напротив, долго благодарили, трясли руку, а следом даже премию дали и... отпускные! Нет, спасибо, конечно, и низкий поклон, но почему именно сейчас он должен уходить в отпуск? Сейчас, когда у него самое интересное и странное дело из всех, с какими ему доводилось сталкиваться?! К тому же, если честно, представляющее интерес для него в качестве Хранителя.