Академия магии. Притяжение воды и пламени. Часть 2 - Алекс Анжело

Желание — пока еще не больше искры, которая лишь обещала разгореться в пламя, — зародилось внутри меня. Пока я действовала только в своих интересах и интересах огневика, но собиралась это изменить. Не сразу. Ничто долговечное не появляется по щелчку пальцев. Но если двигаться к цели шаг за шагом, обязательно достигнешь ее.

Получить власть и влияние — это важнее денег. Хотя именно богатство открывает путь к ним. Магический турнир — первый шаг. Отец Розенталя — второй.

Каково это — увидеть уход собственного сына? Я практически убеждена, что Александру все удастся. Уверена, попаданцы, что прислуживают главе их рода, пошли на это не от хорошей жизни.

Гильдия — третий этап, ведь если она будет достаточно большой, работа найдется и для малоодаренных, главное — следить, чтобы ее достойно оплачивали.

Мои мысли и цели не походили на те, что должны царить в голове двадцатилетней девушки, но так уж сложились обстоятельства. Если не я, то кто?

Магистр привел нас в слабо освещенное помещение, напоминающее обычный сырой подвал. По одну сторону стены висели полки с десятками чемоданов на подобии того, что он принес к нам на занятие. Маленькие камушки по их ободу мерцали — пусть и слабо, но это подтверждало, что они магические. По другую сторону располагались запертые деревянные двери, и за ними беспрестанно что-то рычало, булькало и копошилось. Вокруг было грязно. Очень грязно. Настолько, что подошвы обуви прилипали к полу. И когда преподаватель вынес нам из маленькой комнаты ведра и тряпки и указал на швабры, стало понятно, какое нас с Розенталем ожидало наказание.

— Вымойте весь пол. Как закончите, можете идти, — приказал магистр.

— Пока мы закончим, успеет стемнеть. Ева обучается на Третьем факультете, ей надо попасть домой засветло, — неожиданно спокойно сказал Александр. Глубокий хриплый тембр отразился от стен и коснулся кожи.

Я поежилась. Мы пробудем несколько часов наедине друг с другом. И я не знала, пугала меня эта мысль или радовала.

— Проводишь ее. Вы же, оказывается, знакомы, — без промедления откликнулся магистр, направляясь к выходу. — Оставляю Новак под твою ответственность, Розенталь.

С этими словами он покинул подземелье. Еще несколько секунд мы прислушивались к удаляющимся шагам преподавателя.

— Он всегда такой? — осторожно поинтересовалась я, указывая рукой в направлении, в котором скрылся мужчина. В одной из клеток что-то вновь забулькало и появилась вонь.

— Не обращай внимания, — отозвался парень, мрачно усмехнувшись. — Поверь, у него сейчас намного больше неудобств, чем у нас. На двери дома этого человека двойной замок — надо вставить ключи одновременно и провернуть. И на обоих замках защита. Никто не может открыть их, кроме него самого. Обостренная мнительность сыграла против него.

— Откуда ты знаешь? — Я пристально уставилась на него.

— Мне было интересно, — сухо сказал Александр. — И откровенно говоря, магистр не впервые встречает сопротивление своим методам. Поэтому, если ты думаешь, что расплачиваются только попаданцы, то ошибаешься, принцесса.

— Не называй меня так.

Он шагнул ко мне. Склонился.

— А как мне тебя называть?

— Просто Ева.

Я не знала, с каких пор стала такой слабой, что даже взгляда его выдержать не могла. Он словно проникал в самую душу, и тело плавилось от гуляющего жара.

— Ева, — раздалось хрипло и негромко над ухом. — Ева, Ева, Ева, Е-ва…

— Перестань, — прошептала я, чувствуя, что его голос словно лишает меня воли, — он был слишком близко.

— Что перестать? 

— Я не знаю… — покачала головой, ведь дело было далеко не в словах Розенталя, а в поведении. — Все это.

Жар неожиданно сосредоточился на спине, пылающими, будто от прикосновений, очагами. Я прерывисто вдохнула, подняла взгляд.

— Нет, не так. Зачем ты это делаешь? — Я поняла, что задаю неправильные вопросы. В глазах Александра горел дикий огонь, а вот лицо было напряжено, будто камень. Челюсти его сжались. Он был зол.

Розенталь сделал быстрый шаг назад. Все его движения казались рваными, неспокойными. То недовольство и раздражение, что преследовали его в последние два дня, наконец нашли выход.

— Не обращай внимания. Скоро я буду в норме, — скупо бросил парень и отвернулся.

Он подошел к ведрам, закатав рукава и обнажив крепкие запястья, поднял их и отправился в темную комнатку по соседству, где прямо из стены торчал кран. Я пошла вслед за ним, все еще собираясь получить ответ на свой вопрос.

Сердце грохотало в груди. Влияние чужеродной магии вновь рассредоточилось по всему телу, и я снова вспомнила о недавней неприятной ситуации на тренировочной площадке, заставившей меня позорно сбежать.

Неужели так будет всегда?

Как бы ни претило мне это признавать, но эмоции, которые он заставлял меня испытывать, и желания, что все чаще вспыхивали в моем сознании, пусть и казались мне безрассудными и слишком откровенными, постепенно захватывали мой разум. Они будто отравляли его, делая меня зависимой.

И любая отрава приводит к печальным последствиям… Но пока я думать об этом не желала. Еще рано. Или, наоборот, слишком поздно.

— Как ты сюда попал? — решила зайти издалека. В его истории было полно мрачных намеков, и я хотела услышать правду от него самого.

Александр подставил ведро под кран и крутанул вентиль. Вода струйкой полилась вниз.

— Я случайно поджарил магистра, — тяжело и не глядя на меня отозвался Розенталь. — Промахнулся, когда мы охотились на проглыста на площадке.

Я не знала, кто такой проглыст, да и в этой ситуации неизведанная тварь совсем меня не волновала.

Он поднял голову, наши взгляды пересеклись. Проницательный — мой, и отчужденный — его.

— Это ведь было не случайно? — Я испытывала к магистру стойкую неприязнь, но не настолько, чтобы его калечить.

— Скорее случайно. Или нет… — все так же неопределенно сказал огневик. — Есть большая пропасть между разумными решениями и собственными желаниями. Иногда стихия предпочитает исполнить второе, особенно если ты сомневаешься. А я сомневался, думал об этом. И в конце концов стихия действовала согласно воле сердца, а не головы.

— И почему ты хотел навредить магистру? — Мой голос звучал спокойно и терпеливо, но в горле пересохло от волнения. Я стояла, сложив руки на груди и заставляя себя оставаться на месте, замерев как статуя. В противном случае я уже давно бы выдала свое волнение суетливыми движениями.

Вместо этого я обвела взглядом помещение, подмечая детали: заляпанные кирпичи, дыру прямо в полу, от которой несло хуже, чем от зверей в клетке, — похоже, это сливная яма; у одной из стен — холщовые мешки, некоторые из которых были наполнены зерном, а другие ломились от стружек металла, дерева и каких-то листьев, что оставались сочными и мясистыми даже в этом богом забытом месте.