Мысли узника святой Елены - Наполеон Бонапарт

21 декабря

Независимо от того, что говорят, я могу создать или или разрушить репутацию губернатора. Всему, что я захочу сказать относительно него и его безобразного поведения, его идеи отравить меня, будут верить.

25 декабря

Война – исключительное искусство; я могу заверить вас, что участие в шестидесяти сражениях не научило меня ничему тому, о чем я не знал бы в уже первом. Важнейшее качество генерала – решительность, и оно даруется Небесами.

1818 год

7 января

Что меня восхищает в Александре Великом – это не его кампании, для которых мы не имеем никаких средств оценки, но его политический инстинкт. Его обращение к Амону стало глубоким политическим действием; таким образом он завоевал Египет. Если бы я остался на Востоке, то, вероятно, основал бы империю, подобно Александру, совершил паломничество в Мекку, где преклонял бы колена и молился, но только если это имело бы смысл[452]!

13 января

Какая скука каждый день! Какое мучение!

29 января

Чтобы быть хорошим генералом, человек должен знать математику; она ежедневно помогает выстраивать идеи. Быть может, всем своим успехам я обязан моим математическим концепциям. Генерал никогда не должен допускать фатальных ситуаций. Мое большое достоинство, моя самая выдающаяся черта, – в том, что я вижу вещи ясно; тоже самое с моим красноречием, – я могу выделить существенное в каждом вопросе от всего остального. Большим искусством в ведении битвы является способность менять план действий в разгар схватки; это моя собственная идея, и весьма новая.

Искусство войны не вознаграждает сложные маневры; простейшие и есть лучшие, здесь превалирует здравый смысл. Если задаться вопросом – как это генералы делают грубые ошибки, то это происходит потому, что они пробуют быть умными. Самая же трудная вещь – это предположить план врага и отсеять правду среди всех полученных сообщений. Остальное просто требует здравого смысла; это похоже на боксерский матч, – чем сильнее вы ударите кулаком, тем лучше. Также необходимо уметь хорошо читать карты.

18 февраля

Вы имеете наглость говорить о воинской повинности во Франции; она ранит вашу гордость, потому что затрагивает все классы общества. О, как отвратительно, что сын джентльмена должен быть обязан защищать свою страну, как будто он один из толпы!

Воинская повинность не сокрушала права ни высших классов подобно вашей банде вербовщиков, ни простонародья, потому что они бедны. Моя чернь стала бы самой образованной в мире. Все мои усилия были направлены на то, чтобы просветить нацию вместо того, чтобы ожесточить ее невежеством и суеверием.

14 мая

(К О’Мира)

Так что Вы собираетесь покинуть нас, доктор? Общество сочтет их достаточными трусами, чтобы напасть на моего доктора?

25 июля

(К О’Мира)

Преступление свершится быстрее. Я жил слишком долго для них. Ваши министры бесстыдные люди. Когда Папа Римский был во Франции, я бы скорее отрезал свою правую руку, чем подписал бы приказ и оставил его без врача.

Когда Вы прибудете в Европу, встретьтесь с моим братом Жозефом или отправьте ему письмо. Вы сообщите ему, что я желаю, чтобы он передал Вам бумаги, содержащие частные и конфиденциальные письма от императоров Александра и Франца, короля Пруссии и других европейских монархов, и которые я вручил его заботам в Рошфоре. Вы опубликуете их, покрыв всех этих монархов позором. Когда я обладал силой и властью, они просили моего покровительства и вылизывали пыль под моими ногами. Теперь, невзирая на мой пожилой возраст, они подло угнетают меня, отобрали от меня жену и ребенка. Прощайте, О’Мира, мы никогда больше не встретимся. Будьте счастливы!

26 сентября

Вот чудесное дитя рядом со своей матерью, вон там, справа, ближе к камину. Вы узнаете ее по ее цветам: это Мария Луиза; она держит сына на руках. И еще один, – вы узнали его? Это – имперский принц. На двух других изображена Жозефина: я любил ее так нежно! Вы изучаете эти большие часы? Это будильник Фридриха Великого, я нашел его в Потсдаме, – самая ценная вещь во всей Пруссии! Мой камин не слишком роскошен, как видите. Бюст моего сына, два канделябра, две серебряных позолоченных чаши, два графина для кельнской воды, маникюрные ножницы, небольшое зеркало. Это далеко от блеска Тюильри: но что с того, что я потерял власть, со мной осталась моя слава и мои воспоминания.

1819 год

23 сентября

– Ну, доктор, что вы думаете об этом? Я, вероятно, слишком долго нарушаю пищеварение монархов?

(Антоммарки: Вы переживете их, сир)

– Нет, доктор, работа англичан почти сделана. Основная пружина механизма уже сломана.

28 сентября

Я закрываю дверь для ваших лекарств до завтра. Мне нужно решить некоторые математические задачи.

4 октября

Моя страна! моя страна! Если бы только Cвятая Елена была Францией, я был бы счастлив и на этой проклятой скале.

Ах! Доктор, где синее небо Корсики? Судьба решила, что я не увижу вновь те места, к которым зовут меня воспоминания детства.

5 октября

Dottoraccio di Capo Corso! Куда вы пропали? Вышли без моего разрешения? Вы новичок здесь, так что я прощаю вас; но ни граф Бертран, ни генерал Монтолон не вышли бы без моего разрешения[453].

14 октября

Мне дискомфортно: я хотел бы спать, читать, или делать хоть что-нибудь. Aere – Расин, доктор; Вы находитесь на стадии[сцене]; прибудьте; я слушаю, – Андромаха. Это – игра[пьеса] несчастных отцов.

(«Я пошел в пятно[место], где сохранен моим сыном,

Кого, как только в каждый день Вы разрешаете мне видеть,

Все, все, что оставляют оба из, запугивают и Монетный вес;

Я пошел туда, чтобы смешать мои слезы с его,

Я еще не охватил его сегодня – «)

Доктор, это отняло у меня много сил, – оставьте меня.