Кровь Титанов. Неизведанные пути - Виталий Бодров

— С фараданцами, поди, задрались? — спросил шут.

— Не задрались, а получили, — поправил Кирт. — Причем так, что мало не показалось. Бежали в леса, нас преследовали. Места здесь такие, что заблудиться ох, как просто. А вот выбраться — почти невозможно.

— Это мы уже успели понять, — согласился принц.

— Садитесь к костру, — предложил Лемур.

— Благодарствую, — лейтенант вложил в ножны меч и сел к костру, вытянув ноги. — Ох, жрать-то как хочется! Как же так вышло, что лапу медвежью вы добыли, а тулово и прочие части, включая башку, нет?

— Сбор налогов в пользу легьяра, — мрачно доложил шут.

— Легьяр уволок? Ну, это вы еще дешево отделались, — успокоил Кирт. — У нас такая вот зверюга троих завалила, еле ноги унесли.

— Нести пришлось быстро, — добавил один из солдат.

Где-то невдалеке снова завыли волки. Все насторожились, руки потянулись к оружию.

— Да бросьте, волки только зимой на людей нападают, — сказал принц.

— В этих лесах они вообще про человека не слыхали, — возразил Кирт. — Впрочем, в крупные стаи и впрямь только зимой собираются. А от одной семьи отобьемся как-нибудь.

Принц подбросил в костер охапку хвороста. Поникший было огонь оживился и с радостным треском стал пожирать халявный хавчик.

И вот тут из темноты появился скелет. То есть, это был не вполне скелет, кое-какая кожа у него присутствовала. Была даже длинная седая борода и деревянный посох. Но вот мясо и мышцы отсутствовали напрочь. Спустя пару секунд, принц все же решил, что это человек, только до ужаса худой и изможденный.

— Сгинь, нечистая сила! — дрожащим голосом попросил Кирт.

Старик (а видно было, что пришелец довольно стар) сгинуть наотрез отказался.

— Я — чистая сила, — возмущенно ответил он. — Негоже так к святому человеку обращаться. Я ведь и того... проклясть могу напрочь. Мало не покажется.

— Почтенный отшельник (а кем он еще может быть, в лесу-то), добро пожаловать к нашему костру, — церемонно поклонился принц. — Присядьте, обогрейтесь...

— Другое дело, — обрадовался старик. — Ладно, проклинать не буду. Да у меня и не очень получается, добрый я слишком. Вот вы, люди пришлые, что в лесу сем дремучем делаете? По делу мытаете, или от дела мотаете? Ой, что-то я не то сказал...

— Заблудились мы, почтенный старец, — ответил шут. — Вдобавок жрать хочется, аж живот сводит. То есть, у солдат этих сводит, мы-то все же похавали слегка...

— Может, у тебя в избушке что завалялось? — с надеждой спросил Кирт.

— Да у меня и избушки-то нету, — отозвался отшельник. — Живу, как Творец на душу положит, и питаюсь, чем он, Великий, пошлет. Посылает, правда, немного, ну, да мне многого и не надо. Душа-то тела важнее.

— Мое тело от голода и сдохнуть может, — мрачно сказал Кирт и заткнулся.

— Как тебя звери-то не сожрали, отшельник, — поинтересовался шут.

— Я им зла не чиню, они мне, — скромно отозвался старец. — С волками здороваюсь, легьяр мне все мяса притащить пытается. Давеча вот медведя одноногого приволок, глупыш. Только мне мяса нельзя, обет я такой дал Творцу...

— Обед? Где обед? — проснулся один из солдат. Его тут же утихомирили.

— Я вот обета не давал, а мясо все равно не ем, — пожаловался Кирт.

— Зато душа твоя укрепится, а воля окрепнет, — возразил старец. Лейтенант снова заткнулся. По его мнению, покойник скорее окоченеет, чем окрепнет.

— Ты тут, наверное, давно живешь? — спросил шут.

— Лет двадцать, почитай, — охотно откликнулся старец. — Все окрест исходил, каждую былинку знаю, каждому дереву кланяюсь, с каждым волком здороваюсь.

— А вывести нас из леса можешь?

— А зачем вам из леса? — искренне удивился отшельник. — Вокруг взгляните, благодать-то какая! Ни суеты, ни грехов человеческих нет. Красиво, опять же.

— Надо нам, — гнул свою линию Лемур. — Не закончены дела мирские наши, чтобы в лес заныкаться от людей подальше. Вот с чародеем гнусным покончим, а там посмотрим.

— Ну, насильно душу не спасешь, — мудро рассудил отшельник. — Всякому овощу — по делам его. Хотя подумали бы вы хорошенько, что такое дела мирские в сравнении с душой, Творцом данной? О них ли печься нужно?

— Мы подумаем, почтенный, обязательно подумаем. Только выведи, а?

— Ладно, — согласился старец. — Спите пока. Утром выведу вас из леса.

В этот день варвар сломал руку. А также четыре ребра. Он попытался сломать еще и вторую руку, но передумал. Впрочем, фараданский кавалерист был сам во всем виноват. Его же по хорошему предложили поделиться лошадью. По честному, можно сказать. Лошадь — Наноку, остальное — кавалеристу. Не захотел, идиот неправильный. Что же, вольному воля, придется теперь ему хромать со сломанной рукой, и винить в этом, кроме себя, особо и некого. Нанок вел себя вполне по-джентельменски, даже голову не открутил, хотя и хотелось. Всего-то руку сломал, ну, и четыре ребра еще.

А лошадь была нужна. Кроме него, лошадью только Боресвет и Таль не разжились, не было столько всадников в том отряде, что они встретили. И хотя половину незадачливого отряда положили как раз варвар и гардарикец, лошадей под шумок расхватали другие. А еще две из этих штук с четырьмя ногами сбежали так быстро, что догнать их возможности не представлялось. Дикие звери, одним словом.

Вообще-то, надо было незадачливого кавалериста допросить. Может, сказал бы чего полезного. Хотя вряд ли. Что может нужного знать человек, которому так легко сломать руку? Не говоря уж о нужных и полезных для организма ребрах. Ничего он сказать не может. Потому что еще и головой крепко ударился. Любой бы ударился, если его поймать за руку и вытряхнуть из седла, а потом еще на грудь прыгнуть на всякий случай. Вот и молчал кавалерист нездешний, когда Нанок его расспросить попытался. Ну и Беодл с ним, с молчуном этим. Главное, лошадь он себе раздобыл, а то перед другими неудобно.

Гоблина они вчера нагнали. Нормальный, кстати, гоблин, только зеленый слишком. И клыки так торчат вызывающе, что постоянно хочется врезать. Красиво вылетать должны, не то, что обычные человечьи зубы. Варвары, они ведь тоже изящному не чужды.

Впрочем, гоблин — почти свой. Тоже умничать не любит, как некоторые. Простой, как его ятаган. Что ему нужно — возьмет, а до прочего дела никакого. Вон, саблю кавалериста подобрал, остроту попробовал и на пояс повесил.

— Хорош ятагана, — говорит. И хрен его, зеленого, переубедишь, что это сабля, а не ятаган. Острый, загнутый — значит ятаган, и никак иначе. И правильно, чего лишними словами голову загружать. Он, варвар, хорошо понимает этого зеленого. Хотя клыки у него... ну, ладно, как-нибудь перетерпит.

Вообще-то, с компанией ему повезло. Боресвет — тот вообще свой в доску, с топором разговаривает, будто полжизни спали вместе. На руках с ним боролись четырежды, побед пополам. Такой умничать не будет, меч в руку — голову долой. Жаль, не из Кассарада и в Беодла напрочь не верит, а то кровью бы с ним побратались. За такого брата перед Беодлом не стыдно, и в бою поможет, и отмстит, если уж совсем не попрет.