Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки - Виктор В. фон Хаген

На каждые десять тысяч человек приходился 1331 чиновник.

Обычно индеец, если только он не погибал в бою в каком-нибудь далеком краю или не был переведен туда согласно приказу, рождался, мужал и был похоронен в своей общине, которой он оставался верен.

В возрасте двадцати лет мужчина должен был жениться. Если он этого не делал сам, ему выбирали женщину. Похоже, что у инков в государстве не было (это просто не позволялось) добровольных холостяков. В то время как есть много подробностей относительно того, как вступали в брак представители правящих классов, почти ничего не известно о том, как это происходило у простых людей. К браку понуждали скорее экономические причины, нежели абстрактная любовь. У инков не было принято, как у нас, долго ухаживать. Если мужчина хотел женщину, он начинал часто появляться в доме ее отца и помогать в работе; между мужчиной и женщиной были сексуальные отношения до брака, так как девственности не придавали большого значения.

Если мужчина не находил себе женщину и достигал брачного возраста, браки «устраивал» во время посещения тукуи-ру-кук (вождь, «тот-кто-видит-все»). Мужчина и женщина выбирались им произвольно, после чего они становились супругами.

Обряды бракосочетания простых индейцев были просты: им соединяли руки, а позднее за этим следовала очаровательная идиллическая церемония обмена сандалиями. Следует понимать, что, хотя жизнь и была нелегка, женская доля ни в коем случае не была сожительством между плохо подходившими друг другу партнерами или утомительной рабской зависимостью.

Брак для простого индейца был строго моногамным, и, поскольку женщина готовила еду и питье, смерть одного из супругов была несчастьем. Полигамия существовала только для знати; у самого Инки было до семисот наложниц. У всех представителей правящих классов было по нескольку жен. Однако первая жена всегда оставалась главной; все остальные были второстепенными. Смерть жены человека, счастливо живущего в полигамном браке, не была столь тяжела для мужчины, лишь его второстепенные жены «шумно и долго» рыдали, надеясь демонстрацией проявления чувств привлечь к себе внимание и добиться положения главной жены. В среде правящих классов было принято, чтобы сыновья чиновников росли в окружении нянек их возраста, которые становились их наложницами и были ими до тех пор, пока те не созревали для брака. Мальчиков-сирот правящего класса часто отдавали бездетным вдовам, которые обучали их технике секса и воспитывали их в обмен на «обслуживание» их молодыми людьми. Но все это было недоступно простым людям; их жизнь была моногамной, и в ней было мало возможностей для вариаций на тему любви. А чрезмерные сексуальные аппетиты, если таковые и были, гасились огромной усталостью от привычно контролируемого труда.

Раз в год, каждую осень, общинные земли делили среди членов общины. Каждой паре, объединенной брачными узами, вождь деревни, управлявший ею, выделял один топо земли, участок размером приблизительно 90 на 45 м. Распределение земли основывалось на количестве ртов, которые надо было прокормить. Обладателям больших семей на прокорм каждого ребенка выделялся дополнительный участок земли. После того как земля была поделена, каждая семья отвечала за свой собственный земельный надел.

Общинная земля айлью делилась таким образом: сначала ее давали людям, затем она выделялась Инке (то есть государству), а в-третьих, религии Солнца (назовем это церковной десятиной). Эти две части земли, для государства и культа, обрабатывались совместно, и также совместно с них убирался урожай, что было частью трудовой повинности.

Индеец строил свой дом с помощью своих родственников (айни) внутри общины. В те времена такой дом был (и по сей день остается) прямоугольным помещением без окон, построенным из булыжников; его обмазывали глиной. Иногда дом целиком строили из высушенных на солнце кирпичей. В доме был один вход; дверью служила драпировка из шерстяной ткани. Опоры, которые поддерживали крышу, остроконечную или с коньком, делали из сучковатых столбов. Крышу красиво крыли толстым слоем травы ичу. В доме не было ни трубы, ни очага; дым от приготовления пищи сам находил себе путь наружу через щели в кровле. Дома из камня грубой кладки можно увидеть и подробно рассмотреть такой тип жилища на великолепных развалинах Мачу– Пикчу. Пол представлял собой утрамбованную землю; возможно, на него клали шкуры лам или альпак. В доме не было никакой мебели; только главе племени полагалось сиденье. Простой индеец сидел на земляном полу, или на старом тканом половике, или на корточках. Спал он на земле, либо на шкурах лам, либо на одеяле. Ниши в стене служили местом для размещения изображений местного божка. Чтобы повесить лишние туники, платья, шали, праздничные плащи, пращу или, если хозяин был воином, воинские боевые доспехи (тунику, шлем, щит и отличительный головной убор со знаком тотема деревни айлью), использовались колышки. Устанавливались камни, чтобы размещать на них глиняные горшки. В этой части дома находилась кухонная утварь: глиняная посуда для еды, медные или бронзовые ножи, вертела из кости и большая каменная ступа, в которой индейские женщины толкли зерно. Все было просто и целесообразно.

Дом крестьянина (здесь можно использовать слова «индеец» и «крестьянин» попеременно) был по-деревенски прост, и тем не менее архитектура инков, которая привлекает к себе такое внимание, выросла из дома такого типа. Постройка из саманного кирпича, если она в плохой сохранности, не имеет ни достоинства, ни величия, но, когда она покрашена и покрыта кровлей, что, без сомнения, и делалось в те времена, она очень привлекательна. Все архитектурные стили уходят своими корнями в дом крестьянина. Дом древнего греческого или римского крестьянина был ничуть не лучше, чем дом инкского крестьянина; те, что были построены в железном веке в Британии, были даже грубее. Все они стали основой для великой архитектуры.

Количество домов могло произвольно увеличиваться, пока община айлью не превращалась в марка. Тогда разрабатывался прямоугольный план, и по нему строилась деревня, что делалось, очевидно, не без участия профессиональных архитекторов, присланных государством. Три– четыре стены образовывали канча, нечто вроде общего заднего двора; из него вырастала выстроенная по плану деревня. Такой тип архитектуры до сих пор можно увидеть в развалинах деревни Ольянтайтамбо, расположенной ниже крепости, носящей такое же название, которая находится в верховьях реки Урубамба почти в 40 км от Куско.

День начинался с зарей. Индеец пурик утолял жажду и голод перебродившим напитком ака (в настоящее время его называют чича); он был слегка пьянящий, густой и пахнул солодом. В семье не было завтрака как такового; помимо ака индеец съедал то, что оставалось от вчерашнего ужина. После этого он шел на поле.

Люди были главным образом крестьянами. За небольшим исключением, все древние люди в обеих Америках были привязаны к земле; все в культуре инков следует понимать исходя из этого. Все они были членами земельной ячейки, и каждый поэтому был неотъемлемой частью земельной общины. Выпив чичи, человек шел в поле, возвращался в девять часов, чтобы поесть, затем снова возвращался к работе на земле. Там к нему присоединялась жена и вся семья; он трудился весь день на своем поле.