Мир из прорех. Иные земли - Яна Летт

Север сыграл с ним отличную шутку.

Но они с Гезом будут мчаться вперед, сколько позволит дорога. Рано или поздно ветер и скорость вернут ему утраченное равновесие, и тогда он вернется домой. Или, может, не вернется. Кто знает, куда приведет его путь? Может, он найдет себе новое место – место, где никто не будет его знать… и не оскорбит сочувствием или презрением.

Ган знал: он сумеет завоевать это новое место. Сумеет создать себя заново. Себя нового. Пожалуй, более угрюмого и спокойного, менее улыбчивого, более саркастичного. Он сочинит легенду – и со временем, быть может, поверит в нее сам. Это будет не так и сложно – уж точно проще, чем вернуться к прошлому, выстроенному совсем для другого себя.

– Ган.

Он перевел взгляд обратно на Каю и увидел, что ее нижняя губа дрожит.

– Не расстраивайся, – сказал он по возможности мягко. – Я тебя понимаю.

Она моргнула:

– Что?..

Ган заговорил быстрее, отведя взгляд. Он знал, что ему предстояло; знал, что она вскоре сказала бы ему, и не хотел ждать.

Север. Если бы был хоть малейший шанс догнать его, Ган пустился бы в путь, несмотря на незажившие раны и слабость, сковавшую тело.

– Все нормально, я понимаю, что смотреть на это – то еще удовольствие. – Он совладал с собой, и голос звучал спокойно, почти скучающе.

Кая смотрела на него не мигая, и ее глаза распахивались все шире.

– Спасибо, что была рядом. Но я справлюсь. Тебе необязательно продолжать…

И тогда она вдруг взорвалась – метнулась к нему тонкая рука и с силой вонзилась в подушку рядом с лицом, вызвав новую мощную вспышку боли.

– Как ты можешь! Как ты… – Она называла его самыми страшными словами и молотила подушку, а потом разрыдалась.

– Какие слова ты выучила без меня, моя леди.

Она яростно сверкнула глазами:

– Я боялась, что ты… боялась, каково тебе будет. А ты решил, что я?.. Дурак! – Она выплюнула это детское слово так, как будто именно оно было самым страшным из всех ругательств.

На этот раз он привлек ее к себе, крепко обнял, несмотря на боль. Шея почти сразу стала мокрой от слез, и она уткнулась в него лицом, содрогаясь от всхлипываний.

– Ничего, – прошептал он, сам не зная, что говорит. – Ничего. Ничего. – Больше он не думал о себе, во всяком случае пока что. Она была с ним, несмотря ни на что. Кая была с ним.

Ган видел ее плачущей впервые и не знал, что делать. Поэтому просто прижимал ее к себе, гладя по волосам, и бормотал бессмысленные ласковые слова, пока она не затихла. Тогда он поцеловал ее. Это оказалось очень больно.

Весна стала наконец настоящей весной в тот день, когда они покинули Красный город. Повсюду в городе зацвели тополя, и пыльца легко парила в воздухе. На каждом пятачке зелени собрались одуванчики, и их желтые головки были похожи на крохотных птенцов в высокой траве.

Небо было синим, необыкновенно чистым, но в воздухе уже пахло предчувствием весенних гроз. Все еще опасных, как любая гроза, но и вполовину не таких опасных, как прежде.

– Представляешь, – сказал ей Ган, – когда-нибудь детям будут рассказывать истории о том, как грозы и электричество вызывали чудовищ. А они не будут верить. Или будут – но все равно никогда не смогут понять по-настоящему, каково это было.

Кая улыбнулась:

– Да. Не смогут.

Мальва ревностно тряслась над каждой уцелевшей лошадью, но нескольких все же удалось выпросить для группы, возвращающейся в Агано.

Они с Ганом сидели сейчас на одном коне – гнедом, чем-то похожем на старину Геза, с которого началось их знакомство.

– Когда мы первый раз встретились, вы, князь, тоже посадили меня на своего коня, – заметила Кая.

Она хотела развеселить его, но почувствовала, как мышцы рук, обнимающих ее, напряглись.

Он наверняка подумал, что тогда выглядел иначе. Кая пока не научилась улавливать тончайшие оттенки его настроения, связанные с полученными увечьями, но не унывала. Ей хотелось верить, что он сумеет справиться с тем, что произошло, быстрее, чем она овладеет этим искусством.

Конь неторопливо шел по улицам Красного города. Теперь они снова были чистыми – ни полуразрушенных баррикад, ни трупов, ни мусора.

Они снова ожили. Вновь горели фонарики, разливался чай, плавал пар над чашками, звучал детский смех, грохотали по улицам повозки.

Толпа стала более пестрой, чем раньше. Не было больше Внешнего и Внутреннего кругов. Красный город открыл центр для всех.

Ремонтные бригады устраняли последствия битвы – и уже восстанавливали под руководством Павла первую экспериментальную линию электропередачи.

Вообще, горожане под руководством капитана Стерх организовались куда быстрее, чем можно было ожидать. Ее приняли, несмотря на поступок Севера, несмотря на то, что слухи разносились быстро и их было не остановить.

Сыграло роль и то, что Стерх мужественно сражалась, и то, что она многих потеряла, и то, что прорехи были теперь закрыты… А еще то, что она не имела намерения, встав во главе города, управлять им всегда.

Кая знала, что прямо сейчас в Красном замке формируется выборный совет и после того, как город оправится от нанесенных ран, этот совет начнет работу.

Многим было трудно смириться с тем, что Сандр никогда больше к ним не вернется. Кая знала, что люди до сих пор поминают императора добрым словом и поднимают тосты за упокой его души. Все плохое было списано на Сокол, умершую в лазарете от ран и не дождавшуюся суда. Про Сандра многие говорили лишь хорошее.

Некоторых это возмущало, но после всего, что рассказал Ган, Кая смотрела на вещи менее однозначно. В конце концов, именно Сандр возродил Красный город к жизни – и, если бы не он, прорехи, быть может, никогда не были бы закрыты.

Кроме того, хотя Кая не призналась бы в этом никому – разве что Гану, – история Сандра, человека, выступившего против богов, по-своему тронула ее.

– О чем думаешь? – Ган заговорил с ней первым, видимо, стремясь сгладить свою недавнюю холодность.

– О том, что в основе каждого злодейства лежит хорошая идея, – пробормотала Кая. Ган придержал коня, пропуская женщину с большой корзиной в одной руке и упирающимся ребенком – в другой. – Как ты думаешь, Артем… – Она не договорила, но Ган ее понял.

– Артем разберется, – сказал он. – Он умный парень. И он там не один. Сумасшедшие фанатики – это, знаешь ли, не так плохо, когда они на твоей стороне. К тому же с ним теперь Тоша, а с таким человеком горы свернуть можно. По себе знаю.