Пришельцы ниоткуда - Франсис Карсак

– Нет.

– Что ж, тем хуже, Тинкар. Надеюсь, вам не придется об этом пожалеть!

Монотонная жизнь землянина не изменилась, и все же мало-помалу некоторые галактиане стали заговаривать с ним в ресторане и в коридорах. В библиотеке Анаэна смирилась с его присутствием и без лишних слов выдавала затребованные им книги. Но Тинкар немало удивился, когда в один из дней она вдруг сама заговорила с ним:

– Вы ведь уже покончили с полным собранием сочинений Валох? Что теперь желаете почитать из романов?

– Да что угодно! Мне все равно.

– Дать вам совет?

– Давайте.

– Прочтите «Ветер Кормора» Пауля Валенштайна. Мы считаем его шедевром нашей литературы. Валенштайн жил в прошлом веке.

– Откуда такая внезапная любезность?

Она нахмурилась и, опустив голову, ответила:

– Предположим, я наконец поняла, что в долгу у вас.

– Вы мне ничего не должны, если имеете в виду мою первую дуэль. Вы помогли мне больше, чем моему незадачливому противнику.

– О, не стоит испытывать угрызений совести. Он все равно не прожил бы долго, слишком задиристый был у него характер! В любом случае я все же нарушила правила игры, и мое поведение было непростительным.

– Тогда почему же вы это сделали?

– Я вас ненавидела.

– Моей вины в том, что я оказался на «Тильзине», нет.

– Как и моей – в том, что ваши предки изгнали с Земли моих предков!

– Разве я отвечаю за поведение моих предков? По правде говоря, я вообще сильно сомневаюсь, что они имели отношение ко всей этой истории.

– Мы всего лишь продукт нашей среды. Мы, галактиане, ненавидим и презираем всех планетян, особенно тех, что попадают к нам из империи. Вам известно, что вы – первый из тех, кто был спасен одним из наших городов? И то лишь потому, что наш текнор – Тан! А можете ли вы честно признаться, что наши обычаи не кажутся вам смешными или достойными презрения? Можете ли поклясться, что вашей единственной целью не является бегство и возможность вернуться к вашим братьям?

– Нет, клясться я бы не стал, – признался он.

– Вы жалуетесь на наше к вам презрение? Но разве сами вы не презираете нас? Думаете, мы не замечаем?

Он прервал ее резким взмахом руки:

– Да нет у меня презрения к вашей цивилизации! Я восхищаюсь тем, что она построила эти чудовищные звездные корабли, но я толком не понимаю ее. Я и впрямь не питаю особого уважения к некоторым из ваших обычаев, например к этим глупым дуэлям, недостойным настоящих людей. Какова их цель? Доказать свою храбрость? Есть способы получше!

– Вы действительно не понимаете. Мы несем личную ответственность за свои поступки, и на этом покоится наша свобода. Я могу оскорбить любого, если хочу, но должна быть готова заплатить за это сполна! А как решаются дела чести у вас?

– Порой тоже через дуэль. Во всяком случае, среди солдат. Но только после приговора, вынесенного такими же солдатами. Для народа существуют суды. Со знатью разбирается сам император.

– И все же мне больше нравится наш способ. Ваша книга ждет вас в нише двадцать три. Приятного чтения!

Тинкар долго спрашивал себя, не станет ли этот разговор последним: дни шли за днями, а девушка обращалась с ним как и прежде. Но кое-что в их отношениях изменилось. Колкости Анаэны исчезли, а однажды он подметил тень улыбки на ее лице. В тот день он покинул библиотеку вместе с ней.

– Поскольку враждебные действия открыла я, похоже, мне и надо предложить перемирие. Я хотела бы попросить вас рассказать мне о Земле. Не согласитесь ли отобедать со мной? Но во избежание экивоков сразу же предупреждаю: я не Орена!

Тинкар с пару секунд не мог решиться. Предложение выглядело соблазнительным, но что крылось за ним? Заметив его колебания, она добавила:

– Не заблуждайтесь! Мы еще далеко не друзья. Я прошу вас об услуге, которую могу оплатить с лихвой, например дав вам возможность посетить машинное отделение…

– Оно для меня закрыто!

– Только не в том случае, если с вами буду я – с приказом текнора на руках!

– Будь по-вашему. Где встретимся?

– У меня дома: улица сто сорок четыре, квартира пятьсот тридцать, палуба четыре, сектор два. В девятнадцать часов. Увидите, я тоже умею вкусно готовить!

Он оставил Орене записку, предупредив, что, вероятно, вернется поздно. Тинкар не хотел признаваться себе в этом, но его настроение заметно улучшилось.

«Если Анаэна проявит ко мне простую человеческую сердечность, быть может, меня примут и остальные жители города. Я обрету место в этом обществе, перестану быть паразитом-бездельником. Стану обучать галактиан воинскому искусству, соберу локатор или изложу им его теорию… Нет, мне не следует тотчас же выкладывать свой единственный козырь. И все же я вновь почувствую себя человеком…»

Внезапно Тинкар очнулся от мечтаний. Он стоял посреди незнакомой улицы, почти пустынной в этот час дня. Во все стороны от него тянулись ряды похожих друг на друга дверей и металлических переборок.

– Где я, черт подери?

На ближайшем перекрестке ему удалось выяснить, что он находится на палубе четыре, в секторе два, на улице сто сорок четыре.

Тинкар посмотрел на часы, до встречи оставалось еще час двадцать.

«Что-то я рано!»

Он миновал дверь пятьсот тридцать, дошел до конца улицы, вернулся, долго бродил по соседним переулкам, изредка посматривая на часы. Когда он наконец нажал на звонок, то уже опаздывал на пять минут. Дверь тут же распахнулась.

Квартира Анаэны сильно отличалась от жилища Орены: она была просторнее, стены прихожей закрывали полки со старинными книгами и кассетами с микрофильмами. Девушка не появлялась, и Тинкар заинтересовался названиями книг. В основном здесь находились труды по физике и другим точным наукам. Две полки занимали работы о мпфифи. Занавес, отделявший прихожую от собственно квартиры, приподнялся, и появилась Анаэна. Тинкар застыл с раскрытым ртом.

Девушка распустила свою рыжую шевелюру, волосы огненным каскадом ниспадали на ее плечи, обрамляя золотистое лицо, на котором сияли малахитовые глаза. Светло-зеленое платье струилось почти до пола, едва приоткрывая золотистые кожаные сандалии с ремешками. Анаэна улыбнулась:

– Осторожно, Тинкар! Это не приглашение к действию!

Он ощетинился:

– Разве я не имею права полюбоваться красотой без того, чтобы меня тут же заподозрили в постыдных намерениях?

Она снова улыбнулась:

– Входите, и довольно враждебности. Сегодня мы проведем вечер по-дружески, как достойные противники после тяжелого сражения.