Беременная от врага - Мэри Ли

— Недолго. Нам надоело заниматься хулиганством, прекратили, и только потом отец подозвал меня и провел серьезную беседу, также рассказав о том, что был в курсе всего. — Сказал Андрей, улыбаюсь. — Он хотел, чтобы я сам осознал, как плохо поступаю, поэтому не предпринимал ранее попыток меня остановить. Если бы я затянул с хулиганством, то, естественно, отец вмешался бы, но мы вовремя прекратили свою деятельность.

— Даже не знаю, ругать тебя или хвалить. С одной стороны, воровство — это плохо, но то, что ты все-таки не увлекся этим, не может не радовать. — Заключила я, до сих пор с трудом осознавая, какими делами раньше по молодости занимался Андрей. Сейчас он начальник с безупречной репутацией, которую я однажды могла подпортить…

— Хорошо, что все хорошо заканчивается, верно? — Прервал мой ход мыслей Андрей и, весело улыбаясь продолжил: — С воровством я завязал, так что предлагаю наконец сделать заказ.

Только Андрей произнес последние слова, тут же подлетел во всеоружии официант.

Сколько времени прошло, я не заметила. Обычно за ним не следят те, кто счастлив. В данный момент между мной и Андреем царила добродушная атмосфера. Он превратился в заботливого человека, когда прознал о ребенке, и как раз по поводу моей беременности Андрей устроил празднество.

Что ж, если ребенок сумеет наладить наши отношения и жизнь пойдет в ином ключе, то даже не знаю, удастся ли мне воспротивиться течению, несущему прямиком к Андрею?

Я в задумчивости обвела взглядом зал, как случайно встретилась с глазами с человеком, который показался мне знакомым. Я отвернулась, так как все равно он сидел вдалеке, не смогу рассмотреть. К тому же, настойчиво всматриваться в кого бы то ни было, неприлично. Правда, иногда продолжала встречаться с ним взглядами.

Возможно, мне мерещится?

— Готова? — Позвал меня Андрей, отвлекая от незнакомца.

— М? Куда? — Я в последнее время нахожусь в прострации, поэтому не сразу соображаю о чем речь.

— Домой, конечно. Время позднее. Надеюсь, ты довольна вечером? — Любезно спрашивал Андрей.

— Да, очень. Спасибо большое. — Улыбнулась я, говоря искреннюю правду, без малейшей иронии. — Андрей, ты не против, если отлучусь?

— Тебе нехорошо? — Тут же разволновался Андрей, настороженно вглядываясь в меня.

— Нет-нет, я просто… ну, мне надо отойти. — Деликатно пыталась я объяснить.

— Хорошо, буду ждать на улице. — Улыбнулся Андрей, видя, как я краснею, и отпустил, я же поспешно воспользовалась моментом.

* * *

Андрей стоял на улице и ждал Римму.

Позади него из двери вышел человек, который неторопливо прошелся вперед и остановился рядом.

Андрей, не поворачиваясь, спросил:

— Вы уже опускаетесь до того, чтобы лично устраивать слежку. Денег не хватает на сыщика, и, наверное, потратили последние сбережения для посещения ресторана. — Затем все же обернулся к собеседнику с ехидной улыбкой: — Я прав, господин Уманский?

Андрей

— Если у меня нет иной возможности, чтобы увидеть свою дочь, то я воспользуюсь любыми доступными методами. — Тихо проговорил Уманский Павел Дмитриевич, стараясь не привлекать лишнего внимания к нам. — Я долгое время о ее существовании даже не подозревал, поэтому хочу насладиться короткими мгновениями, хотя бы тайком наблюдая за родным мне человеком.

— Как трогательно. Не зная вас настоящего, я мог бы расчувствоваться. — Покачал головой я, отворачиваясь от Уманского, чтобы не видеть поникшего мужчину, раньше казавшегося грозным кремнем, который внушал страх каждому, кто появлялся перед ним.

Жизнь господина Уманского изменилась кардинально. Я не переставал наводить справки и знал, как плохи его дела. Он практически на нуле, и мог рассчитывать лишь на небольшие сбережения. Основную часть средств Уманский вложил в дело, которое когда-то порекомендовал ему я. Не сомневаюсь, как он ненавидит себя за это.

Удивляет, как от Уманского не отказалась нынешняя семья с учетом их запросов. Я выяснил, как жена, так и падчерица любят жить на широкую ногу, а тут оказавшись в стесненных обстоятельствах, не требуют объяснений? Неужели их устраивают перемены?

— Я не жду от вас сочувствия, Исаев. Как его можно ожидать от человека, не имеющего ни души, ни сердца? — Усталым тоном произнес Уманский, словно еще немного и он лишится последний сил, помогающих говорить. Похоже, материальные проблемы выжали из него все соки. Быстрее, чем я думал. — Тем не менее я намерен достучаться до вашего разума, которым обладаете и с чьей помощью обвели меня вокруг пальца со сделкой, и теперь каждый день ощущаю последствия.

— Так вы пришли не ради Риммы, а пожаловаться на свои беды? Если что я в кредит денег не даю. — С улыбкой проговорил я, не оставляя возможности поиздеваться над сегодняшним собеседником.

— Иронизируйте, сколько влезет. — Хмыкнул недовольно Уманский, но продолжал спокойным тоном: — Я хочу поинтересоваться насчет дальнейшей судьбы Риммы. Что вы планируете делать? Ей собираетесь причинить вред или она нужна только для того, чтобы манипулировать мной? — Он выжидающе посмотрел на меня. Я молчал. — Бросьте. Ведь прекрасно знаете, я не смогу пойти против вас, когда удерживаете около себя Римму. Поэтому прошу… нет, умоляю оставить ее в покое, не раньте. Это наша с вами война, Исаев.

— Как будто, если бы я отпустил Римму, вы бы могли мне что-либо противопоставить. — Я оглянулся на Уманского, окинув глумливым взглядом. — Вы бессильны, еле-еле держитесь наплаву. Обратиться за помощью не сможете. Какие бы в прошлом не были связи, без денег ради вас никто и пальцем не пошевелит.

— Это мои проблемы, Исаев! Вы вольны поступать, как вздумается, но в отношении меня! Римма ни в чем не виновата! — Повысил голос возмутился Уманский на эмоциях.

— Тише, иначе на шум сбегутся, а это не нужно ни мне, ни вам. — Предупредил я Уманского, опасливо озираясь по сторонам во избежание посторонних людей, которые могли наблюдать со стороны за нами. — В первый и последний раз скажу, советую запомнить. Римма — моя жена, я от нее не откажусь. Никакого развода не будет. А вот во что ее жизнь со мной превратится, решать только мне. Захочу — сделаю супругу счастливой, надоест — заведу интрижку на стороне, чему она станет свидетельницей, так как скрывать от нее ничего не планирую.

— Вы… серьезно говорите? — Опешил от моих слов Уманский, с лица которого сошли жизненные краски, сделав его похожим на мертвеца.

Я проникаться к нему жалостью не хотел. Пусть страдает.

— Когда дело касается вас, господин Уманский, последнее, что приходит мне на ум, так это шутки. — Сказал я, глядя с ненавистью в глаза того, кто без зазрения совести стал причиной смерти моей сестры. — Думаю, я достаточно ясно выразился, больше говорить мне с вами не о чем. Если не хотите, чтобы Римма увидела вас, восставшего из ниоткуда отца, который бросил ее беременную мать на произвол судьбы, уходите. Или желаете лично причинить боль собственной дочери своим присутствием?