Сборник «3 бестселлера о безумной любви» - Анна Яфор

Вкупе с переживаниями за отца и тоской по Мишке это доставляло почти непрекращающуюся боль, немного справиться с которой удалось, лишь когда они наконец-то добрались до дома. С папой. Исхудавшим за эти дни, уставшим, но живым. Женя вновь едва сдерживала слезы, теперь уже радости, глядя, как он просто передвигается по комнатам, пьет чай из любимой кружки и улыбается, вдыхая аромат домашнего ужина, к которому не примешивается запах лекарств.

– Принцесса, ты мне обещала! Больше никаких слез!

– Я не плачу… – она заставила себя улыбнуться, замирая на отцовском плече. – Просто соскучилась по тебе… дома. И снова нужно уезжать.

Хотела бы остаться, но не могла больше находиться вдали от сына, а привезти его сюда – не совсем своевременно с учетом строжайших рекомендаций о соблюдении покоя, данных отцу врачами. Они приедут летом, как и собирались прежде, а пока оставался лишь этот вечер, наполненный тихой радостью от того, что беда обошла стороной.

После ужина будто вернулась в детство, присев рядом с мамой на диван и опустив голову ей на колени. Отец ушел в свою комнату, специально оставив их наедине, и Женя вдруг подумала о том, что, несмотря на проведенные рядом три недели, они почти не говорили ни о чем значимом. Беседовали о Мишке, о приезде старшей сестры, живущей на другом конце страны, о работе, о планах на лето, но не обсуждали того, что слишком явно читалось сейчас в глазах матери.

– Приберегла все важное напоследок? – Женя рассмеялась. Сейчас, когда беспокойство за отца улеглось, мама не могла не вернуться к своей едва ли не любимой теме: об устройстве личной жизни дочери. Только вряд там есть что-то новое…

Однако разговор оказался о другом.

– Давно знаешь этого мальчика?

– Ты об Антоне? – глупый вопрос, разумеется, речь шла именно о нем. – Какой же он мальчик, мам? Ему за тридцать давно.

Женщина кивнула.

– А мне за шестьдесят … давно. Так что вполне могу позволить себе назвать его мальчиком. Хотя то, что он сделал для нас, больше напоминает поступок зрелого мужчины.

Женя поднялась, отворачиваясь к окну. Все правильно, только почему-то думать об Антоне как о благородном рыцаре было слишком тяжело. Она привыкла обижаться, и предпочла бы продолжать считать его избалованным снобом, не видящим ничего, кроме собственных интересов. Но уже не могла. Не теперь, когда в буквальном смысле была обязана ему жизнью отца. И даже если вернет деньги, затраченные на лечение, это не оплатит другого долга, не заставит забыть о том, что именно благодаря решительным, взвешенным действиям они сейчас сидят в уютном доме, а не рыдают на кладбище.

– Так что, дочка? Давно вы знакомы?

– Не очень…

– Нет? – мать, казалось, удивилась. – Тогда, может быть, объяснишь, почему у моего внука такие же глаза, как у этого твоего недавнего знакомого? И отчество для Мишки ты случайно придумала…

– Мама…

Чувство вины больно кольнуло уже в который раз за последнее время. Непривычное и как будто неуместное… С чего бы ей винить себя? Это Антон… виноват, что так и не узнал о ребенке.

– Посмотри на меня.

Медленно развернулась, почти физически ощущая, как нежность в родном голосе сменяется сталью. И такая грусть в глазах, что впору опять зарыдать.

– Я была куда худшего мнения о мужчине, от которого ты сбежала шесть лет назад, – женщина помолчала, разглядывая дочь. – Тебе не приходило в голову, что он сам жалеет о случившемся?

– Это неважно.

– В самом деле? – голос матери зазвучал теми самыми нотами, которые всегда заставляли испытывать стыд. Жене на мгновенье показалось, что она превратилась в провинившуюся школьницу, которую отчитывают за проделки. – Ты понимаешь, что было бы, если бы он не позвонил тебе в тот вечер и не привез сюда?

– Я все понимаю! – слова давались с трудом, прямо как на экзамене, все билеты которого она напрочь забыла. – Но при чем здесь Мишка?

– При том, что это его сын. А ты сей факт решила скрыть.

– Это не я решила! Он сам…

– ОН САМ ничего не знал. А чтобы судить кого-то, нужно хотя бы выслушать его мнение. Я и раньше говорила тебе об этом, а сейчас лишь убеждаюсь, что была права.

– Он сказал свое мнение… – Женя не сомневалась. Нисколько. Ведь не сомневалась же?

– Помнишь книгу, которая так понравилась Мишане, когда вы приезжали в прошлый раз?

Растерянно повернулась к матери. Для чего она говорит о какой-то книге?

Та улыбнулась.

– Вы тоже с Никой любили ее в детстве… «Денискины рассказы»…

Женя зажмурилась, словно это могло спасти от пронизывающего откровения.

– Тайное всегда становится явным, детка. Ты знаешь это не хуже меня… И легче не станет, пока не сделаешь шаг, с которым и так слишком запоздала…

На работу после возвращения от родителей Женя вышла лишь три дня спустя. Никак не могла заставить себя расстаться с сыном. Мишка даже вырасти успел за это время и соскучился так, что наотрез отказался не только идти в сад, но и спать в своей кровати. В первую ночь уснул, вцепившись в ее руку, засопел так сладко, что она разревелась, уткнувшись ему в макушку. Целовала отросшие волосы, плечико, вынырнувшее из пижамы, длинные ресницы, бросающие тени на щеки. Смеялась сквозь слезы, почти задыхаясь нахлынувшим счастьем: с ней ее родной мальчик. Самый-самый любимый.

Когда все-таки добралась до салона, поняла, что в ближайшее время график будет более чем насыщенный. Клиенты терпеливо дожидались ее возвращения, но, узнав о том, что она в городе, наперебой стали требовать немедленного начала сеансов.

Наверное, это было хорошо. Чем больше окажется занята, тем меньше времени останется на переживания и ненужные мечты, которых за три недели накопилось немало.

Звонок Михаила в середине рабочего дня застал врасплох: Женя и думать забыла о том, что командировка подошла к концу. Они не разговаривали с момента последней встречи даже по телефону. Такое и прежде случалось во время его отъездов и было привычным, а в этот раз она почти о нем не вспоминала: вполне хватало других мыслей и волнений.

Мужчина пригласил на ужин, и первой мыслью было отказаться. Слишком много всего произошло, и лгать ему, принимая ухаживания, выглядело нечестно. Но обсуждать такое по телефону тоже казалось неправильным. Женя вздохнула и согласилась на встречу: если разговор неизбежен, есть ли смысл тянуть?

Только когда вышла на улицу, поняла, насколько устала за день от повышенного наплыва клиентов. Смотрела, застыв в нескольких шагах от входа в салон, как мужчина приближается, с трудом понимая, как провела с ним столько времени. Почти три года. Не рядом, даже почти не пуская в сердце, но и от той близости, что имела место, остался горький осадок. Миша не ждал любви и признаний, сам не предлагал подобного, но легче не становилась: Женя вдруг слишком явно ощутила неестественность происходящего. Заставила себя улыбнуться, рассматривая букет из множества мелких розочек. Ей нравились такие: словно игрушечные, но при этом источающие сказочный, неповторимый аромат. Нежно розовые гроздья, напоминающие о ранней весне, до которой на самом деле еще было очень далеко.