Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг - Борис Мегорский

Особым случаем была сдача крепости под давлением местного населения, такое произошло весной 1711 г. при нашествии татар на Украину. Сотник города Новосергиевского Пляка (Фляка) со своими казаками обезоружил небольшой русский гарнизон и передал хану; вскоре также отдалось хану местечко Водолаги. Случившееся не могло остаться безнаказанным, и царским указом было велено тех, кто крымского хана встречал «с хлебом и с солью… для постраху других, дабы таких измен чинить впредь никто не отваживался…. казнить из них тамо на Украйне десятого человека с жеребья, а досталных их всех, с женами же и с детми собрав, прислати за караулом к Москве в Приказ Малыя Росии для сылки» [1502].

О желании начать переговоры неприятелю сообщали музыкальным сигналом, который назывался «шамад». Очевидно, это была какая-то общеизвестная мелодия или ритм, знакомый музыкантам, офицерам и, возможно, нижним чинам всех европейских армий. Шамад игрался на барабане или на трубе; услышать сигнал и увидеть появившегося на бруствере барабанщика в ходе размеренной осады было не так сложно. Но непосредственно в ходе штурма и в горячке боя это было уже проблематично. Так, во время штурма Дерпта в 1704 г. «4 барабанщика, которые шамад били, убиты, понеже в стрельбе наши не слыхали; но потом через трубача шамад трублен, и сие едва в жестоком своем распалении наши услышали, и с великим трудом озлобленных солдат уняли»[1503]. Это русское свидетельство подтверждается и рапортом шведского коменданта [1504]. Ворвавшиеся в Нарву в 1704 г. солдаты не обращали внимания на сигналы готового сдаться неприятеля, и было убито несколько шведских барабанщиков, игравших шамад; комендант был вынужден лично бить кулаком в барабан, т. к. музыкантов не осталось [1505]. В журнале Гизена этот сюжет развернут: «Сказывали, что он [Горн. – Б. М.] видя беду и сильное наступление русских, сам шамад бил, и белое знамя на валу старого города велел поставить, для упрошения квартиры [помилования. – Б. М.]. Только де было сие тогда, как русские пошли по лестницам на рампарт и стали старого города ворота ломать, в которое время различный шум оружия победоносно, и вопль радости воинский не дал им того слышать» [1506].

Неприятности также ждали расстроенное войско, если при нем не находилось барабанщика, способного бить сдачу; подобное, по свидетельству генерала Алларта, случилось в русском лагере под Нарвой во время несчастливого сражения 1700 г.[1507] Согласно Гистории, от русского генералитета к шведскому королю с предложением перемирия были отправлены князь Козловский и майор Пиль, однако Козловского в темноте убили, и Пиль вернулся ни с чем [1508].

«Как скоро пробьют шамаду, то перестают палить с обеих сторон и губернатор вышлет несколько офицеров из города, кои пришед к командующему осадою, объявят ему условия, с какими губернатор предлагает сдачу города: а для безопасности оных офицеров, осаждающие пошлют в город столько же своих аманатами» [1509] – так описывал принятый порядок Н. Курганов. Аманатами назывались заложники, служившие гарантией того, что отправленные в неприятельский лагерь или в город офицеры будут отпущены обратно; примеры такого обмена многократно встречаются в истории Северной войны. Когда в октябре 1700 г. русское командование вело переписку с комендантом осажденной Нарвы по поводу английских купцов, русские предлагали коменданту выслать для переговоров своего представителя, а взамен обещали направить в крепость своего офицера такого же чина[1510]. При переговорах о сдаче Ниеншанца на шведского капитана и поручика были обменяны капитан и сержант Семеновского полка[1511]. Огильви предложил обменять по три офицера с каждой стороны для обсуждения условий сдачи Ивангорода [1512]. После сдачи коменданта Ивангорода отправили к шведам на русском судне, и гарантией возвращения этого судна стали шведские офицеры-аманаты [1513]. (Еще в конце 1704 г. русским командованием велась переписка с шведским генерал-губернатором по поводу этих аманатов и условиях их возврата [1514].) В ходе обсуждения капитуляции Выборга шведский подполковник был разменян на капитана гвардии Семена Нарышкина [1515].

Ответственность за решение о сдаче крепости нес комендант, но он мог также разделить ее со своими подчиненными. Де Билль – при условии, что держаться дальше было невозможно, – рекомендовал коменданту собрать офицеров и изложить им свое намерение сдать крепость. Все необходимо было тщательно запротоколировать: мнения офицеров, ход обороны, силы гарнизона и его потери, остатки запасов и сами причины сдачи; результаты смотра наличных чинов гарнизона и описи содержимого магазинов следовало дать на подпись офицерам и «знатнейшим мещанам» [1516]

По сведениям австрийского дипломата Плейера, солдаты нотебургского гарнизона грозили застрелить коменданта, если тот не вступит в переговоры [1517]. Это не исключенный вариант, однако шведский документ гласит, что Шлиппенбаха не заставили солдаты, а уговорили офицеры. Данный источник очевидно представляет в наиболее выгодном свете майора Лейона, однако хорошо иллюстрирует обстановку, в которой комендант вынужден прислушиваться ко мнению подчиненных.

«Тогда все офицеры сделали представление коменданту о невозможности далее обороняться от столь крупной силы, которая снова была готова напасть; комендант затем узнал и мнение об этом майора Лейона; но поскольку указанный майор счел сомнительным путем капитуляции передавать врагам столь значительную крепость, ему казалось лучше предоставить ей со всем, что находится внутри, взлететь на воздух; другие офицеры остались при своем мнении, полагая, что крепость [Нотебург] при всем том не может вследствие сказанного быть сохранена за его Королевским Величеством, но будет благоразумнее вступить в приемлемое соглашение аккорд, чем подобное безрассудство; и были все за то, что первое мнение одобрено и принято (хотя майор Лейон остался твердо стоящим за свое решение), ввиду того что невозможность далее защищаться была столь велика и очевидна, вместе с тем, что так много людей должны были там брать штурмом крепость, которой без сомнения оставалось жалким образом пасть, не говоря уже о том, что гарнизон был так слаб, что из 50 гренадеров, приведенных майором Лейоном, оставались здоровыми лишь 4, а остальные были убиты или ранены; поэтому стали бить шамад и было заключено соглашение»[1518].