Последний Завет - Филипп Ле Руа

После часа придирчивого допроса патриарх произнес речь, скроенную дамокловым мечом. Марко перевел: «Карлита знала до вас только двоих мужчин. Первый, Модестино Карджези, отец Леа, был мелким мошенником из Неаполя. Он лишил ее невинности на танцах, обрюхатил и бросил. Месяц спустя его тело нашли с двумя пулями в спине на пустыре в Палермо. Второй, Этьен Шомон, за которого она вышла замуж, больше корчил из себя исследователя на другом конце света, чем занимался собственной семьей. Его нашли замерзшим во льдах. До сегодняшнего дня моя дочь делала только плохой выбор. Но Господь в милосердии Своем исправил ее ошибки, покарав лютой смертью тех, кто ее обидел. Он приглядывает за ней, и Его рука обрушится на любого нечестивца».

Маттео перекрестился и вбил последний гвоздь:

– Если не хотите, чтобы Бог занялся вашей судьбой, уважайте мою дочь.

После этого увещевания, имевшего по крайней мере достоинство ясности, Натан получил наконец разрешение удалиться. Настал черед Карлы. Она ждала снаружи, в беседке, увитой виноградом, вместе со своей матерью. Увидев, что он вышел, она бросилась к нему.

– Теперь они хотят поговорить с тобой, – сказал Натан.

Он сел на ее место рядом с Марией, которая разразилась кудахтаньем, в котором он не понял ни слова.

Маттео налил себе вина, прежде чем произнести свой вердикт. Марко и Лука смотрели на сестру, не говоря ни слова. Держа стакан в руке, старик показал себя во всей красе:

– Дочь моя, ты вернулась после двенадцати лет отсутствия. Твоя мать страдала, братья тебя прокляли, и, признаюсь, я убедил себя, что у меня нет дочери. Если бы ты явилась одна, я бы тебя, возможно, прогнал, с согласия твоих братьев. Но присутствие этой девочки и этого мужчины, твои усилия, чтобы воссоздать семью с нашего согласия, побудили меня пересмотреть свое решение. Леа красива, мила, хорошо воспитана – сказать нечего. Что касается этого американца, то хоть он и не говорит по-итальянски, ничего не знает о Сицилии и не молится Господу, он уважителен к семье и к нашим правилам. Он любит тебя, это несомненно, и принимает тебя такой, какая ты есть, несмотря на твое не слишком блестящее прошлое. Но я сомневаюсь, что он обоснуется тут. И еще ему не хватает уверенности и властности. Ему трудно будет сладить с тобой. Хотя он смельчак, характера у него маловато, и он не настолько силен, чтобы подчинить тебя себе…

– Папа, – прервала его Карла, – я не нуждаюсь в том, чтобы ты мне перечислял…

– Тихо! – прикрикнул Марко.

Карла хотела защитить Натана. Но Маттео уже вынес вердикт, к которому неизбежно присоединились Марко и Лука.

– Не горячись, дочка. Думаю, что, несмотря на свои недостатки, это мужчина, на которого можно положиться. Он надежный.

Маттео встал и подошел поцеловать дочь.

– Ступай, дочь моя, можешь выходить за него. Но при одном условии. Свадьбу справим у нас в деревне, а не в Америке.

Черный вертолет поднял бурю пыли на площади Палаццо Акреиде. Из машины выпрыгнул человек и, согнувшись, подбежал к сидящим на террасе кафе Джанни и Тони, чтобы спросить адрес семьи Браски. Оба старикана дружно указали растрепанному, озабоченному Дарио Каретте ухабистую тропинку.

– На вертолете туда не доберетесь, – сказал Джанни.

– Почему? – удивился Каретта.

– Дорога узковата для этой штуки.

Агент Интерпола стерпел насмешку не моргнув и поблагодарил, прежде чем вернуться к аппарату.

– К Браски, – сказал Тони, подводя итог всей этой суете.

– Как и та помятая машина, которая проехала тут вчера, – добавил Джанни.

– Что-то у них там творится.

– Сперва разбитая немецкая машина, потом еще вертолет… Можно сказать, к ним зачастили.

– Спорим на десять евро, что они сядут прямо на свеклу Маттео и нарвутся на заряд дроби? – предложил пари Тони.

Несколькими километрами дальше и сотней метров выше пилот вертолета приметил рядом с фермой поле и пошел на посадку. Сидевшие за его спиной белокурый бельгиец и толстый американец приготовились сойти. Каретта спрыгнул на землю первым, но заряд свинца вынудил его тотчас же упасть ничком. Он приподнял голову. Руки и лицо были в крови.

– Проклятье, он ранен! – завопил американец, выхватывая оружие.

Каретта облизнул губы. У них был сладкий вкус. Свекла. Он сделал толстяку знак опустить пистолет, что не помешало старику-крестьянину снова вскинуть охотничье ружье и выпустить еще один заряд крупной дроби. Свинец царапнул корпус машины. Из-за спины стрелка выскочил какой-то человек. Уткнувшийся носом в землю Каретта узнал Натана Лава, пытавшегося призвать Маттео Браски к рассудку. Итальянский полицейский медленно встал, вытирая лицо. Дал понять двум другим пассажирам, что путь свободен, и рассыпался в извинениях перед владельцем свекольного поля.

– Уберите ваше дерьмо с моей свеклы, – рыкнул Браски.

Каретта приказал пилоту подняться в воздух и протянул руку Натану.

– Натан Лав, полагаю?

– А вы кто?

– Дарио Каретта, из Интерпола. Спасибо за ваше вмешательство. Боюсь, наш выход на сцену был не слишком удачен.

Каретта представил остальных членов делегации, свалившейся с неба: Винсент Нортон, заменивший Ланса Максвелла, и Сильви Боч, спец по психологическому портрету, работающая над серией недавних убийств, совершенных в Испании и Италии.

– Мы вас повсюду искали, господин Лав, – сказал Каретта.

– Теперь нашли.

Маттео поднял ружье дулом вверх и хлопнул своего будущего зятя по плечу:

– Я вас оставляю. Думаю, вы во мне больше не нуждаетесь. Все-таки вам лучше потолковать в тенечке под вязом, чем топтать мое поле.

Маленькая группа послушалась совета и расположилась вокруг колченогого садового стола. Поскольку опасность столкнуться с людьми Коченка миновала, на крыльце появилась Карла. Каретта встал со своего стула.

– Госпожа Шомон, вы не слишком-то облегчаете нам задачу, – пожаловался он.

– Здесь я в безопасности, как вы сами смогли убедиться.

– Надолго ли?

– Чего вы хотите? – повысил голос Натан.

– Что вы сделали с этим чертовым психом? – нервно перешел в наступление Нортон.

Каретта снова взял слово, чтобы пояснить, как Нортон пришел к этому неудачно сформулированному, но в общем-то главному вопросу. Заодно рассыпался в извинениях за то, что поверил в виновность Лава.

– Надо сказать, что вы человек не очень понятный, господин Лав. К счастью для вас, следствие выяснило, что «мазда», оставшаяся перед «Макдоналдсом», была украдена за два часа до нападения. И догадайтесь откуда? С автостоянки больницы скорой помощи, куда вас доставили. Не угоняют машину от больницы, отправляясь в местную закусочную, если только не собираются совершить там правонарушение. В данном случае проследовать туда за госпожой Шомон. Впрочем, вы тоже это сделали, оглушив водителя «альфа-ромео» и позаимствовав его машину. Мы не нашли угонщика «мазды» среди жертв в закусочной. И вывели из этого, что речь идет о том самом субъекте, которого вы заперли в багажнике «альфа-ромео». Но зачем вам было обременять себя заурядным угонщиком, если Максвелл использовал вас для охоты на опаснейших психопатов планеты? Начиная с этого ложного уравнения, мы и начали пересматривать свое суждение о вас. Отсюда и вопрос Винсента Нортона.