Северные моря в истории средневековой Европы. Эра викингов и эпоха Оттонов. 300–1100 годы - Арчибальд Росс Льюис

имел важное влияние на экономику Северной Европы. И следует особенно подчеркнуть, что он также был свидетелем некой приостановки экономического прогресса, который, как мы уже отмечали ранее, шел непрерывно от 900 до 1050 года. В Англии, некоторых частях Балтики и в Восточной Европе это был период не роста, а экономической стагнации и даже регресса. Тем временем в Испании, Франции, Норвегии и большей части Германской империи экономическое развитие продолжалось, а в отдельных регионах, таких как Исландия, Ирландия и Дания, в сравнении с положением, существовавшим в 1043 году, ничего не изменилось. Иными словами, в эти годы на территориях северных морей одновременно шли разные процессы. Единообразие перестало быть обычным явлением.

Английская экономическая жизнь в этот период являет собой особую проблему. В начале XI века королевство являлось центром важной международной торговли. При Вильгельме I и Вильгельме II положение изменилось. Возможно, движение к этим переменам началось еще до Норманнского завоевания, при Эдуарде Исповеднике, когда трудности с Фландрией начали ограничивать торговлю с континентом. В любом случае законы Эдуарда Исповедника, которые утверждали, что только бритты, саксы, юты, пикты и скотты имели право жить в Англии, были направлены против иностранных купцов, которых было очень много при Кнуде. Если они были навязаны, то могли вызвать уменьшение торговли. Интересно отметить, к примеру, что в 1049–1050 годах Эдуард Исповедник отказался от регулярного флота и распустил королевских телохранителей. Это было вызвано, как утверждают некоторые авторы, соображениями экономии. Такие финансовые трудности, неизвестные при Кнуде, свидетельствуют о прекращении процветания.

Вместе с тем до 1066 года было достаточно много других признаков английского богатства. Эдуард продолжал чеканить золотые монеты. Он был последним монархом, занимавшимся этим, на много лет вперед. Количество чеканщиков в основных торговых центрах Англии – Лондоне, Йорке, Тетфорде, Честере, Уинчестере, Линкольне и Кентербери, намного большее, чем при Этельстане, указывает на продолжающийся экономический прогресс. Об этом же говорит большое количество англосаксонских монет, чеканенных при Эдуарде, которые найдены в монетных кладах Дании, Норвегии, Швеции, Финляндии и на Готланде. Свидетельства с континента показывают, что торговля с Фландрией, Маасом, Рейнской областью и Маасом продолжалась.

После завоевания Вильгельмом Англии произошли важные перемены, которые многие историки недооценивают, поскольку больше интересуются сильной политической системой, которую он установил в своем новом королевстве, чем экономикой. Эти перемены притормозили экономический рост, продолжавшийся до 1100 года. Они имели две причины: во-первых, внутренние переделки, произведвенные Вильгельмом, во-вторых, трудности, возникшие на Северном море, о которых мы уже говорили.

Что касается влияния на внутренние дела Англии, Норманнское завоевание существенно отличалось от датского, имевшего место полувеком ранее. Это правда, что Кнуд, став королем Англии, привез с собой много датских чиновников, и также возможно, что датское население острова при нем сильно увеличилось. Но он не сделал ничего, чтобы изменить структуру и жизнь англосаксонского общества, которое существовало на острове до него. Он действовал как очередной саксонский монарх, и местные аристократы, такие как семейство Годвина, при нем без особого труда возвысились. После смерти Кнуда и его сыновей очередной англосаксонский монах легко занял его место и даже чувствовал себя в долгу перед Данией, родиной Кнуда.

С Вильгельмом все было иначе. Он полностью заменил англосаксонскую знать – так быстро, как только возможно, – своими норманнскими, французскими и фламандскими рыцарями. Он навязал земле чуждую ей норманнскую феодальную систему, стимулировал миграцию в Англию большого количества французских и фламандских купцов, которые поселились в городах и боро Англии. Короче говоря, хотя он сознательно старался сохранить военную, правовую, административную и финансовую систему англосаксонского прошлого, его завоевание серьезно перестроило жизнь в Англии во всех ее аспектах, а сопротивление его правлению в Йоркшире и на севере страны временами заставляло его прибегать к суровым репрессиям[227].

Всего этого уже достаточно, чтобы объяснить перемены к худшему в экономической жизни Англии. Но, вдобавок ко всему сказанному, у Вильгельма сложились в высшей степени враждебные отношения с землями за Северным морем. В первую очередь это относилось к Дании, которая в течение двадцати лет с пугающей регулярностью посылала флоты для нападения на берега Англии, а в 1086 году приготовилась к масштабному нападению на суше и на море. Не лучшими были отношения и с Норвегией, во всяком случае до смерти Магнуса Голоногого в 1103 году. Таким образом, до начала XII века существовала постоянная враждебность между норманнской Англией, Скандинавией и Балтикой.

Отношения между Англией и Фландрией были не намного лучше. На какое-то время после завоевания, между 1066 и 1071 годами, Вильгельм пользовался поддержкой фламандских графов – все же он был связан с Фландрией благодаря браку. Некоторые представители норманнской знати, которые сопровождали его армию в завоевании, даже получили в Англии крупные земельные наделы. В 1071 году, однако, Роберт Фризский стал правителем Фландрии вместо дружелюбного к Вильгельму родственника. И в течение следующих двадцати лет постоянно доказывал, что является грозным врагом. Связанный благодаря браку с датским королевским домом, он приложил руку ко всем затруднениям Вильгельма на море. В 1066 году он обещал 600 кораблей Кнуду Датскому для участия в экспедиции против Британии. Да и фламандская знать в Англии оказалась ненадежной. Восстание Евстахия Булонского показало норманнскому королю неразумность доверия к фламандской части своей свиты. Только когда Вильгельм Руфус в 1093 году заключил союз с графом Робертом в Дувре, он возобновил английские выплаты Фландрии, в англо-фламандских отношениях наступил новый день.

Все сказанное объясняет отсутствие экономического роста в Англии рассматриваемого периода. Они объясняют, например, почему Йорк имел 25 чеканщиков, которых мы знаем по именам, за двенадцать лет правления Эдуарда Исповедника, но только 22 за следующий 71 год (1066–1137). Оно помогает объяснить, почему Тетфорд, где было шесть чеканщиков и важное гончарное производство, к концу XI века практически лишился статуса города. Оно объясняет, почему Вильгельм не чеканил золотые монеты и почему прекратилась вырубка лесов и расчистка земель для сельского хозяйства, продолжавшаяся непрерывно до 1050 года. В ранний норманнский период некоторые регионы, ранее бывшие сельскохозяйственными, такие как Нью-Форест, снова заросли лесом. Представляется, что его введение в Англии континентальной феодальной манориальной системы было чем-то большим, чем обычное политическое действо. Не была ли эта система неким отражением определенного нового экономического местничества на земле, как то, что мы видели во Франции в IX и X веках, где феодализм также хорошо укоренился? И возможно, информация об Англии, содержащаяся в Книге Страшного суда, лучше отражает угнетенное состояние страны в 1086 году, чем более ранние экономические условия?[228]

Однако яснее всего показывают упадок английской экономики свидетельства из-за