Убить Пифагора - Маркос Чикот

Борей надвигался, не меняя траектории и не замедляя скорости. В последний миг он сделал какое-то неуловимое движение, ускользнувшее от Акенона, который инстинктивно ткнул саблей туда, куда, как он думал, нацеливалась лапа гиганта.

Но это не помогло.

Борей поймал его за правое запястье. В следующее мгновение вцепился в руку, сжимавшую рукоять кинжала. Акенон вздохнуть не успел, как был уже обездвижен. Он дернулся изо всех сил, но не сдвинул гиганта ни на миллиметр, словно перед ним была бронзовая статуя.

Акенон испытал мучительное чувство беспомощности.

Чудовище подняло его руки кверху, и на физиономии расплылась улыбка кровожадной радости. Весь вид Борея говорил, что он уже давно дожидается этого момента. Он выпрямился во весь рост и сжал предплечья Акенона своими железными лапами. Акенон зарычал от боли. Его кулаки против воли разжались, и оружие упало на землю. Он посмотрел на великана в отчаянии. Борей был на полметра выше его и в два раза шире. Тем не менее сила его была несопоставима даже с его размерами. Если верования греков были правдой, это чудовище-полубог — плод союза человека с каким-нибудь злым божеством.

Великан без видимых усилий поднял руки. Акенон взлетел над землей, пока их головы не оказались на одной высоте. Он впился взглядом в безжалостные глаза Борея. Не сводя с него глаз, он нанес удар в промежность противника. Борей увернулся с кошачьей ловкостью, и стопа египтянина лишь скользнула по внутренней стороне его бедра. Затем Акенон изловчился и ударил его ногой в живот.

Это было похоже на удар по дереву. Борей даже не поморщился. Он издал лишь глубокое, низкое рычание, словно ощущение его порадовало. Затем согнул руки, чтобы приблизить своего ничтожного противника, откинул огромную голову и резко ударил лбом в лицо.

Послышался жуткий хруст сломанных костей.

Ариадна гуляла в общинном саду уже третий час, с тех пор, как собрание у отца закончилось. Она сидела под пышным каштаном, в нескольких метрах от нее молча медитировали ученики. Ариадна завидовала безмятежности, которую излучали их лица.

Она решила дождаться Акенона в саду. В ожидании всматривалась в свое сердце и ум, пытаясь разгадать, что там происходит. Печальный ответ заключался в том, что она утратила цельность. С одной стороны, понимала, что часть ее души изранена, и это мешало ей привязаться к этому человеку. С другой стороны, влечение, которое она испытывала к Акенону, вопреки всем ожиданиям не только не остыло, но и разгоралось все сильнее и сильнее.

Она тысячу раз вспоминала их ссору в Сибарисе на следующий день после того, как они переспали. Тогда она высказала Акенону все свое возмущение: еще бы, он решил отправиться один во дворец Главка, бросив ее на постоялом дворе, желая защитить, как маленькую девочку. Он в самом деле все решил за нее, однако следовало признать, что его поведение было, скорее, исключением: Акенон всегда относился к ней, как к равной.

К тому же он был такой красивый, умный, чувствительный… Ариадна яростно топнула ногой. Она ненавидела своих насильников, а главное, того, кто все это подстроил. Они сделали ее неспособной вести нормальную жизнь. Она всей душой желала узнать имя зачинщика.

Беременность еще больше мешала ей открыться Акенону. Теперь эмоциональная броня защищала и ее, и крошечное существо, которое она носила во чреве. Она не сможет с этим справиться.

Кроме того, она не могла признаться Акенону, что беременна. Он был слишком ответственным человеком и позаботился бы о ней и ребенке, даже вопреки желанию. В конечном итоге всем от этого будет только хуже, к тому же она никогда не сможет быть с кем-то, кто ее не любит. Есть только одно решение: Акенон должен сам доказать, что хочет быть с ней вместе.

«Но и это помогло бы только в том случае, если бы я была способна на близость».

А это невозможно.

* * *

Проходили часы, и она не на шутку тревожилась, что Акенон до сих пор не вернулся. Нередко случалось, что он целый день занимался расследованием за пределами общины, но странное предчувствие, своего рода инстинктивная тревога настойчиво твердила, что Акенон в опасности.

Волосы на затылке встали дыбом, она вздрогнула, несмотря на жару. За последние несколько недель Ариадна научилась больше доверять своей интуиции, как будто беременность ей помогала. Она пристально смотрела на дорогу, ведущую в Кротон и к берегу моря. Темнело, и было трудно разглядеть что-либо на таком расстоянии.

Она почувствовала, как внутри живота что-то сжалось. Вытянула ноги и откинулась назад. Ощущение на мгновение отступило, но через минуту вернулось. Она наклонилась вперед, и неприятное потягивание превратилось в боль. Она застонала, стараясь, чтобы ее никто не услышал, и закрыла глаза.

В следующий момент открыла их вновь.

«О нет, нет! Боги, нет!» — повторяла она.

Дрожащей рукой ощупал промежность. Кончики пальцев окрасились красным.

Она почувствовала, как внезапно кровь отхлынула от лица. В пергаменте, взятом у матери, она вычитала, что в первые три месяца беременности была вероятность выкидыша. И что выкидышам благоприятствуют сильные потрясения или страх.

Она встала, изо всех сил сдерживая слезы. Ее сжавшийся, ноющий живот едва позволял переставлять ноги. Она стиснула зубы и побрела к себе в спальню. На каждом шагу она чувствовала, что с ней что-то не так. Улеглась в кровать и постаралась выкинуть из головы мучительное подозрения, что жизни Акенона угрожает опасность.

Вода с силой ударила в лицо.

Акенон открыл глаза, резко придя в себя, но ничего не увидел. Он сидел на стуле, запрокинув голову назад и глядя в потолок. Понял, что естественный свет отсутствует, как будто он находится в подземелье. Наклонил голову, чтобы вода стекала с глаз. Он не смог пошевелить руками, они были привязаны к стулу, как и ноги. Сглотнул слюну и понял, что не может дышать через нос. Все лицо саднило, правый глаз едва открывался. Несколько раз он моргнул. К счастью, второй глаз пострадал не так сильно.

Борей стоял напротив, в паре шагов от него. В руках он держал кувшин, из которого лил воду ему на лицо. Акенон вспомнил, что случилось в лесу: он нашел лачугу, но откуда-то подобно адскому видению возник Борей и схватил его, как мальчишку.

Когда к Акенону вернулась память, дыхание участилось. Того, что с ним произошло, он боялся всю свою жизнь. Быть отданным на милость безумного изверга. Который того и гляди начнет его истязать.

Вместе с ужасом нахлынули ярость и разочарование. Он заставил себя смотреть Борею прямо в глаза и сжал челюсти. Правую скулу обожгла жгучая боль. Он зажмурился, тьму за сомкнутыми веками пронзили вспышки желтого света.

Когда он снова открыл глаза, Борей все так же стоял напротив. Казалось, его что-то сдерживает. Акенон оторвал взгляд от великана и посмотрел налево.