Босфорская война - Владимир Королев

Я.Я. Стрёйс поддался на уговоры, и счастливый случай представился: в том же 1656 г., накануне сражения турецкой эскадры с венецианской у входа в Дарданеллы, русский и голландец, причем первый — получив ранение, смогли выбраться со своей галеры и проплыть две мили до венецианского корабля «Авраамово жертвоприношение». Адмирал Лоренцо Марчелло пожаловал обоим 50 талеров и «велел приготовиться к бою», в котором голландец и принял затем участие. Я.Я. Стрёйс не говорит, что его товарищ был казаком, но он проявил силу воли, которая была присуща многим казакам, попавшим, казалось бы, в совершенно безвыходное положение[479].

«Сухопутным» рабам, находившимся в заморских странах, бежать было также непросто, но все-таки удавалось чаще, чем галерникам. Кроме того, рабовладельцы иногда отпускали одного из невольников для сбора выкупа за себя и за другого или других. Напомним, что казачий «капитан» Иван, сообщивший интересные сведения о походе с Яхьей, просил милостыню в Италии, чтобы собрать деньги на выкуп самого себя и сына, оставшегося у хозяина, — надо полагать, в каком-то из средиземноморских владений Турции.

Но так или иначе вырывавшимся из «беломорского» рабства приходилось покрывать громадные расстояния, чтобы вернуться на родину. Существовали две признанные «дороги свободы». Одна из них вела в Италию и из нее через земли Центральной Европы в польские владения и для сечевиков на Запорожье, а для донцов еще через Украину на Русь и далее на Дон. Другая дорога шла из Восточной Анатолии, Сирии и прочих восточных земель османов через Персию в русские кавказские владения или по Каспию в Астрахань, а затем уже домой. В первом варианте особую роль играла Венецианская республика, помогавшая беглецам и служившая для них своего рода сборным пунктом. К российскому послу Ивану Чемоданову, прибывшему в Венецию в 1656 г., явилось более 50 русских, освободившихся из турецкого плена и сообщивших, что другие их товарищи уже пошли разными государствами на Москву.

Из конкретных примеров бегства казаков, которые находились в рабстве в средиземноморских владениях, приведем случай с донским атаманом Никифором Половневым. Это дело отложилось в источниках потому, что он, добравшись до Москвы, получил «за выход… и за раны… только пять рублев» государева жалованья и, «живучи на Москве, проел» его, в результате чего оказался «без пристанища» и без денег для возвращения на Дон, а прибывшая тем временем в Москву донская станица атамана Осипа Лосева обратилась к царю с просьбой о новом пожаловании бывшего пленника.

Оказалось, что Н. Половнев в 1636 г. был послан в качестве атамана на Азовское море для захвата языков, так как приехавшему к казакам «государеву дворянину» Федору Олябьеву требовалась информация о положении дел в Крыму. Н. Половневу не повезло: «…был бой с тотары, и на том… бою ево, Микифора, ранили и, ранив, взяли в полон», затем продали туркам, и атаман оказался «в полону в Турской земли на Белом море». Но в 1637 или 1638 г. пленнику удалось уйти «ис полону… в немецкую землю на Вини-цею (Венецию. — В.К.) и на многие разные земли». После долгих скитаний он и попал в Москву, откуда в 1638 г. вернулся домой с упомянутой станицей О. Лосева.

Помимо пассивных форм сопротивления рабы по возможности прибегали и к активным формам борьбы за свободу. Иногда невольникам-гребцам хватало решимости, договорившись между собой, прекращать греблю в ходе сражения, в котором участвовал их корабль. Мы помним, что такое случилось в Карахарманском сражении на галере самого капудан-паши. Возможно, подобные случаи бывали, причем не однажды, и в многочисленных боях турок на Средиземном море.

Однако высшей формой сопротивления являлись прямые восстания, или, как часто говорят в морской истории, бунты рабов-гребцов на османских галерах. Б. Барановский утверждает, что такие восстания являлись редкими событиями. У Н.И. Костомарова же можно прочитать, что «не раз» казаки, «находясь в плену, успевали воспользоваться случаем, истребляли турок и, овладевши неприятельским судном, возвращались в отечество». Это действительно случалось не один раз, но все-таки из-за особенностей содержания рабов успешные восстания на турецких галерах были чрезвычайно редки, и их можно привести наперечет. При этом не исключается, что о некоторых возмущениях мы просто не имеем никаких сведений[480].

Известные же по источникам восстания с участием казаков и других представителей восточнославянских народов произошли в разных морях Средиземноморского бассейна, в том числе и за Босфором. Два из возмущений невольников вспыхнули на средиземноморских османских галерах, когда они сражались с неприятелем или когда неприятельский флот находился поблизости, а рабы, очевидно, могли надеяться на помощь врагов Турции.

Об одном из этих восстаний, самом раннем из всех, о которых сообщают источники, рассказал московский посол С. Протасьев, направленный в Стамбул в 1613 г. и находившийся там в апреле — июне 1614 г. Будучи по пути на Дону, дипломат разговаривал с четырьмя донскими казаками, которые вернулись из османского плена. Г. Кудинов, А. Иванов, Степан Степанов и Д. Ильин пробыли в неволе от 10 до 20 лет и состояли галерными гребцами. По их словам, во время морского боя в Средиземном море между турецкой и испанской эскадрами 400 рабов-христиан из разных стран на двух османских галерах, в частности и они, казаки, взбунтовались, одержали победу и сдали свои корабли испанцам. Последние предоставили рабам свободу. Произошло это, видимо, в 1613 г.[481].

Вместе с товарищами-католиками донцы прибыли в итальянский порт Мессину, а оттуда в Рим к папе. Казаки далее последовали в Венецию, через чешскую землю добрались до Кракова и затем Варшавы. В польской столице они пытались увидеться с митрополитом и будущим патриархом Филаретом, отцом царя. Михаила Федоровича, находившимся в плену, но не смогли этого сделать, поскольку «стража оказалась зорка», а «запоры крепкие». Тем не менее казакам удалось получить от владыки «способие» (благословение). Выдав себя за запорожцев, они через Запорожье вернулись на Дон.

Может быть, это то же восстание, о котором известно из биографии Ивана Сулимы, бывшего впоследствии гетманом украинских реестровых казаков[482].

Князь А.С. Радзивилл сообщал, что И. Сулима, перейдя в католичество, перед казачьей морской экспедицией 1635 г. на Балтике против шведов обратился к папе Павлу IV с просьбой прислать его золотой портрет за значительную победу, одержанную им, просиг телем, над турками, когда он взял османскую галеру, а 300 плененных турок подарил в Риме папе. Здесь содержится ошибка: Павел IV занимал римский престол в 1555—1559 гг., а в 1630-х гг. папой был Урбан VIII. По-видимому, речь идет о Павле V, возглавлявшем католическую церковь с 1605 по 1621 г., и именно так понимают сообщение П.А. Кулиш и М.С. Грушевский. И. Сулима получил просимый портрет, с которым по желанию и был похоронен после казни, последовавшей в Варшаве за взятие казаками польской крепости Кодака на Днепре[483].