Победы и беды России - Вадим Кожинов

«Вряд ли возможно переоценить значение благотворных последствий революции в умах, вызванной коллективизацией… 100 миллионов превратились в полноценных зрелых людей». Замечательно, что И. Эренбург через 30 лет писал в своих мемуарах о результатах коллективизации то же самое: «…эмбрионы людей постепенно становились настоящими людьми».

Луи Фишер (как и Эренбург), живя в Москве, не мог не знать хоть что-нибудь о сотнях тысяч «раскулаченных» и миллионах умерших голодной смертью в 1932–1933 годах. Но это его нисколько не волновало — речь ведь шла не о «полноценных» людях…

И еще один факт: в книге приведен отрывок из воспоминаний жены президента Рузвельта Элеоноры о том, как Луи Фишер в 1939 году обратился с просьбой потребовать возвращения его семьи из Москвы в США. Тут же в Белый дом был вызван посол СССР К. Уманский (друг Эренбурга), и вопрос был решен. Важнее здесь не конкретность дела, а неограниченные возможности прокоммунистического журналиста Фишера. Элеонора Рузвельт рассказывает еще и о том, как позднее, в 1949 году, в ее апартаменты одновременно приехали и остались ночевать два дорогих гостя — «г-н Черчилль… и молодой Джордж Фишер», то есть один из «тройки»; но в книге есть и фотография, на которой отец последнего — Луи Фишер запечатлен в тесном кругу вместе с Лениным, Каменевым, Зиновьевым, Томским, Енукидзе, Демьяном Бедным и др.

В заключение уместно высказать предположение, что товарищи типа А. Яковлева или Г. Арбатова могли бы стать героями книги, аналогичной той, которую написал бывший шеф разведки ГДР М. Вольф…

О самой, быть может, чудовищной тайне XX века

Виднейшая сионистская деятельница Голда Меир (в 1969–1974 гг. — премьер-министр Израиля) писала в своих мемуарах «Моя жизнь» о Хаиме Вейцмане: «Для евреев всего мира это был „царь иудейский“… он был живым воплощением сионизма… и влияние его было огромно».[155]

Вейцман родился (в 1874 году) и вырос в России, к концу века перебрался в Германию, в 1903 году поселился в Великобритании; и вскоре стал одним из лидеров сионизма. В 1920–1946-м гг. Вейцман почти бессменно возглавлял две важнейших структуры — Всемирную сионистскую организацию и Еврейское агентство для Палестины, а с 1948 и до кончины в 1952-м был первым президентом государства Израиль. Словом, он являл собой, если воспользоваться вместо «царь иудейский» более скромным определением, человека № 1 в сионизме, причем занимал это место в течение более тридцати лет и, в частности, во время мировой войны 1939–1945 гг.

По-видимому, очень многие люди, знающие о Вейцмане, — как евреи, так и люди других национальностей — видят в нем великого деятеля, принесшего неоценимое благо своему народу. Однако есть просвещенные евреи (не говоря уже о мыслящих людях вообще), которые совершенно иначе понимают и оценивают роль Хаима Вейцмана.

Так, в книге американского раввина М. Шонфельда «Жертвы Холокоста обвиняют. Документы и свидетельства о еврейских военных преступниках» (Нью-Йорк, 1977) Вейцман аттестуется как главный из этих самых преступников. Особое внимание обращено здесь на заявление Вейцмана, сделанное им еще в 1937 году:

«Я задаю вопрос: „Способны ли вы переселить шесть миллионов евреев в Палестину?“ Я отвечаю: „Нет“. Из трагической пропасти я хочу спасти два миллиона молодых… А старые должны исчезнуть… Они — пыль, экономическая и духовная пыль в жестоком мире… Лишь молодая ветвь будет жить».[156]Таким образом, предполагалось, что четыре миллиона европейских евреев должны погибнуть (о реальном значении этих цифр — см. примеч. 3[157]).

Это «пророчество» Вейцмана в общем-то довольно широко известно, но далеко еще не осмыслено во всем его поистине поразительном значении. Поразительна уже сама уверенность прогноза: ведь к 1937 году еще ни один еврей не погиб от рук нацистов по «обвинению» в том, что он еврей (хотя, конечно, евреи, как и люди других национальностей, с 1933 г. подвергались нацистским репрессиям по политическим обвинениям). Первые нацистские убийства евреев по «расовому признаку» произошли в так называемую ночь битого стекла — то есть в конце 1938 года (тогда погиб 91 человек). Тем не менее Вейцман уверенно предсказывает глобальное уничтожение евреев, которое действительно началось лишь через пять лет.

Вейцман объяснил свое если не равнодушие, то по крайней мере вполне спокойное отношение к предстоящей гибели четырех миллионов европейских евреев: они, мол, только «пыль» и посему «должны исчезнуть…»

Но уместно отметить, что в сионизме имелась и иная тенденция. Так, называвший свой сионизм «гуманитарным» широко известный Владимир (Зеев) Жаботинский (1860–1940) еще до обсуждаемого заявления Вейцмана выступил в своей книге «Еврейское государство» (1936) с критикой программы вейцмановского толка. Он не без язвительности писал, что целью этой версии сионизма «является создание в Палестине чего-то нового, усовершенствованного… Мы должны выпустить „еврейский народ в исправленном издании“… что-то вроде „еврейский народ в избранных фрагментах“. Для этой цели нужно придерживаться осторожной селекции и тщательного выбора. Только «лучшие» в Галуте (диаспоре) должны войти в Палестину. По вопросу, что будет с остатками «рафинированного» в Галуте, теоретики — представители этой концепции не любят говорить…»

Сам же Жаботинский доказывал, что незачем отбирать «лучших» из евреев: «Надо думать, что жизнь в атмосфере собственного государства вылечит понемногу евреев от криводушия и телесного уродства, причиненных нам Галутом, и создаст постепенно тип этого „лучшего еврея“…» (с. 49–50).

Но, во-первых, Жаботинский ошибся, обвиняя «теоретиков» в нежелании говорить о том, что будет с еврейскими «остатками»: в следующем же году Вейцман высказался об этом, как мы видели, с полнейшей ясностью. Во-вторых, Жаботинский, имея большую славу, не имел сколько-нибудь значительной власти в сионистском движении. Его биограф И. Орен пишет о нем:

«Накануне Второй мировой войны… он предчувствовал катастрофу, надвигающуюся на восточноевропейское еврейство, и выдвинул лозунг полной эвакуации евреев из Польши в Эрец-Исраэль. Он был готов встать во главе нелегального флота, чтобы привезти сотни тысяч польских евреев… Этот план… не нашел сочувствия».[158]