Оружие Вёльвы - Елизавета Алексеевна Дворецкая

– Здравствуй, Кетиль хёвдинг, – так Эйрик ответил на приветствие гостя. – Вижу, мои кровные родичи в Уппсале кончились, раз теперь старик прислал тебя. Чего он от меня хочет в этот раз?

Кетиль хёвдинг вгляделся в его лицо и увидел на нем искреннее спокойствие и самую легкую усмешку в темно-серых глазах. Перевел взгляд на Снефрид – она перед этим подала ему рог, и он легко узнал ее по описанию племянника. Кетиль собирался начать с сожаления о смерти Альрека, но, не видя на лице Эйрика следов скорби, счел разумным об этом не упоминать. И сразу перешел к самому главному.

– Известно ли тебе, Эйрик, что случилось в Уппсале?

– Нет. Хотя есть кое-какие предположения. Бьёрн Молодой женится на той девушке, которую забрал отсюда? Не приехал ли ты пригласить меня на свадьбу?

Кетиль хёвдинг до этого совсем не знал Эйрика и не мог оценить, что сейчас тот в шутливом настроении, совершенно ему не свойственном.

– Э, свадьба пока не назначена, хотя весьма возможно, что… – Кетиль еще раз огляделся, чувствуя, что ему необходима поддержка. – А нельзя ли мне увидеть моего родича Олава? Он ведь должен был уже поправиться? Клянусь Фрейром, я не привез для него никаких лечебных снадобий!

– Он уже не нуждается в них, слава Фригг, – улыбнулась Снефрид. – Сейчас я позову его.

Она ушла в кладовую и вскоре привела Олава. Тот еще был бледен после долгого лежания в постели, но по дому уже мог передвигаться почти свободно, только опирался на палку. Он обнял своего шурина, потом его усадили, и Кетилю пришлось наконец изложить свои новости.

– Я прибыл к тебе, Эйрик, и к тебе, Олав, с важнейшей и скорбной вестью, – Кетиль глянул на Эйрика, подумав, что тот не слишком огорчится. – Семь дней назад наш конунг Бьёрн сын Эйрика был утром найден мертвым в своей постели.

– Да неужели! – вырвалось у Эйрика.

От изумления он даже привстал. По гриду пролетел гулкий ропот.

– Именно так. Его обнаружил раб, спавший возле ложа, потом позвали меня и других людей, чтобы удостоверить… Но конунг предвидел скорую кончину, хоть и не говорил никому, – с ним в постели нашли меч, и его мервая рука сжимала рукоять. Будем надеяться, что Один примет его как всякого, кто умирает с оружием в руках.

Эйрик слегка скривил рот, выражая сомнение: О́дин не простак, его не обманешь, цепляясь холодеющей рукой за меч, который не поднимал уже лет двадцать. Сам полный сил и отваги, Эйрик мог только презирать такую смерть.

– Вот видишь, Снефрид! – Он перевел взгляд на свою вирд-кону. – Похоже, сам Один отомстил за тебя.

Прижав руку к груди, Снефрид широко открытыми глазами смотрела на посланца. Семь дней назад… В утро перед поединком она выбросила жезл Ингвёр в залив. Сегодня восьмой день после того. Выходит, после этого старый Бьёрн только один день и прожил. Без помощи вирд-коны его жизненная нить оборвалась, едва он позволили себе заснуть.

Случилось так, как она и предполагала. О́дин отомстил? Или она сама, наполовину невольно, отомстила за попытку ее убить?

Знал ли старый Бьёрн в тот вечер, что больше не проснется? Наверное, знал – если взял с собой в постель меч. Снефрид содрогнулась, представив себе мысли старика перед погружением в этот последний сон.

Хотя, может, ему и самому надоела эта возня и борьба за власть? Она давно уже не приносила ему ничего, кроме беспокойства, и цеплялся он за нее лишь из упрямства.

– Если ты, Эйрик, думаешь, что Бьёрн конунг приказал своему рабу совершить покушение на… на госпожу Снефрид, – Кетиль хёвдинг, столько слышавший об этой женщине, примирился с необходимостью говорить о ней уважительно, хоть еще не понял, кем же она приходится Эйрику, – то уверяю тебя, мне об этом ничего не известно, и другим людям в Уппсале тоже…

Но Эйрик отмахнулся от этих неуклюжих заверений:

– Правду об этом знали, я так думаю, только старик и его раб, но их обоих уже нет в живых. Что же теперь? Кто теперь зовет себя конунгом в Уппсале?

– Если ты помнишь, чтобы новый конунг получил власть законным путем, его должен признать тинг. Тинг священной Уппсалы собирается весной, в конце месяца гои…

Кетиль хёвдинг во время своей речи смотрел на Эйрика и увидел, как при этих словах тот быстро повернул голову и переглянулся со Снефрид. Она сделала ему какой-то знак глазами. Они уже знали, чего ждать от месяца гои. Но Кетиль ни о чем таком не знал и несколько растерялся.

Ища поддержки, он взглянул на Олава, но тот еще недостаточно пришел в себя. Он не мог поверить, что отца, которого он привык считать вечным, больше нет.

– И было бы очень прискорбно и в нарушение обычая, если бы его единственный сын не мог сам проводить отца к богам, – закончил Кетиль совсем не то, что начинал.

– Из наследников старика в живых остались только трое, – неторопливо начал Эйрик. – Это я, Олав и Бьёрн Молодой. Но мой двоюродный брат едва ли станет притязать на престол, пока жив его отец. А отец его здесь, у меня, и смерть старого Бьёрна не изменила того, что он мой пленник… И получается, что заявить свои права могу я один.

Кетиль хёвдинг бросил на него тревожный взгляд, но не решился напомнить, что в Уппсале его, по воле старого Бьёрна, считают незаконнорожденным.

– Жители Уппсалы прислали меня к тебе с просьбой о перемирии до тинга, – наконец Кетиль достаточно собрался с мыслями, чтобы сказать самое главное. – Кто бы из вас ни победил, никому не хочется править разоренной страной. Тебе незачем причинять зло людям, которые уже скоро могут оказаться твоими подданными…

– Я не желаю причинять зла никому. Я лишь хочу, чтобы были соблюдены мои законные права. Помнишь, Олав, – Эйрик повернулся к дяде, – перед нашей битвой в проливе ты говорил мне, что если твой отец умрет, то мы с тобой договоримся?

– Я и сейчас надеюсь на это, – побледневший Олав с трудом ворочал языком. – Но прошу, дай мне время… Такие вести… надо обдумать. Раз уж он умер, теперь несколько дней ничего не решают.

– Пожалуй, соглашусь с тобой, – Эйрик слегка улыбнулся и опять взглянул на Снефрид. – До месяца гои еще далеко.

* * *

Принимая должность посла, Кетиль хёвдинг немало рассчитывал на мудрость Олава и на его умение договариваться с самими разными людьми. В