Ангелочек. Время любить - Мари-Бернадетт Дюпюи

Аньес Пикемаль хрипло вскрикнула и упала в кресло.

— Кесарево сечение? — слабым голосом прошептала Дениза. — Но тогда придется ехать в больницу. И от него, насколько я знаю, умирают. Но ведь я в любом случае умру, правда? Мой ребенок тоже. Мой бедный малыш!

Горничная стала всхлипывать, вторя стонам своей хозяйки. Анжелина подошла к Филиппу и посмотрела на него своими фиолетовыми глазами.

— Вы действительно не можете использовать щипцы?

— Здесь я не могу пойти на такой риск, но, если бы мы были в Тулузе, я попытался бы сделать кесарево сечение. Нам остается самый худший вариант, если у вас есть скальпель, — прошептал Филипп на ухо Анжелине.

Молодая женщина содрогнулась. Она все поняла. Доктор предлагал разрезать ребенка на куски в животе матери, чтобы спасти ее. Это был ужасный метод, но еще довольно часто используемый.

— Нет, нет! Только не это! Ни за что! — ответила Анжелина. — Я возражаю! Это моя пациентка!

Возмущенная подобной перспективой, правда, вполне вероятной, Анжелина на несколько секунд закрыла глаза, призвав на помощь все силы небесные. В ее воображении мелькали смутные образы, но вдруг один из них словно выкристаллизовался, предстал перед мысленным взором невероятно четко. Это был образ высокой женщины с кожей цвета карамели, Фиделии, уроженки Мартиники, у которой Анжелина принимала роды в больнице Тарба. Той самой Фиделии, которая упросила Анжелину позволить ей рожать стоя.

«Надо попытаться!» — подумала Анжелина.

— Дениза, немедленно встаньте! — потребовала Анжелина. — Мадам Пикемаль, вы должны мне помочь. Сейчас ваша дочь будет ходить по комнате, а вы будете поддерживать ее. Надо, чтобы она стояла!

— Стояла! — возмутился доктор Реноден.

— Но… — запротестовала мать Денизы.

— Анжелина, вы сошли с ума? — ужаснулся доктор Кост.

По испокон веков существующей традиции и в соответствии с правилами приличия женщины дарили жизнь своим детям, лежа на кровати или на большом столе, покрытом простыней. Но Анжелина вновь увидела себя в пещере Кер испытывающей все более частые и сильные схватки, которые предвещали скорое появление на свет ребенка. И она, порой согнувшись чуть ли не до земли, все время ходила по пещере. Воды отошли, и родился Анри. А Фиделия, схватившись руками за стойки больничной кровати, стояла, извиваясь всем телом. И ребенок нашел дорогу, родился прекрасный здоровый малыш.

— Прошу вас, позвольте мне поступить так, как я хочу! — воскликнула Анжелина.

И, не обращая внимания на негодующие возгласы возмущенных людей, находившихся в комнате, она заставила Денизу встать. Ошарашенная Дениза, дрожавшая от боли и страха, широко открыла глаза, ставшие в этот момент похожими на глаза агонизирующего животного. Аньес Пикемаль бросилась к дочери и обняла ее за талию.

— Давайте немного походим, — сказала Анжелина, беря свою пациентку за руку. — И дышите, дышите глубоко и ровно.

— Послушайте, Лубе, это смешно! — рявкнул доктор Кост, обратившись к Анжелине по фамилии, как это всегда делала мадам Бертен, главная повитуха тулузской больницы.

— Нет, мне так легче! — простонала Дениза. — Теперь у меня не так болит спина.

Позднее Анжелина вспоминала, что у нее возникло чувство, будто ее ведут, направляют какие-то незримые силы. Под недоуменными взглядами двух врачей и горничной она подвела свою пациентку к деревянной стойке кровати и ласково попросила ухватиться за нее обеими руками.

— Теперь я снова буду массировать вас, Дениза, — сказала Анжелина. — Такими манипуляциями мне уже удалось немного повернуть ребенка. Кричите, если в этом возникнет необходимость, и тужьтесь, когда почувствуете схватки. Главное, не напрягайтесь. Представьте, что вы одна, а вокруг вас лес. Забудьте обо всех своих страхах, сконцентрируйте все мысли на вашем ребенке, который хочет познакомиться с вами и пить ваше молоко.

— Чушь собачья! — проворчал молодой доктор и стремительно вышел из комнаты, забыв свои щипцы на комоде.

В коридоре не утихали жаркие споры, но Анжелина не слышала эти громкие негодующие мужские голоса. А вот Филипп Кост расслышал одно восклицание:

— Господь Всемогущий, не допусти, чтобы она убила мою жену!

Вопреки всякой логике акушер, первым осудивший Анжелину, приоткрыл дверь и властным тоном велел мужчинам замолчать.

— В любом случае эта молодая дама обречена, — добавил он сквозь зубы.

И доктор закрыл дверь. Анжелина не обратила внимания на происшедший инцидент. Она встала позади Денизы, стоявшей, чуть раздвинув ноги, и своими миниатюрными руками начала массировать живот пациентки. Ее пальцы чувствовали положение тельца ребенка. Она чуть усилила нажим, словно ведя с малышом безмолвный разговор.

«Шевелись, маленький, — мысленно обращалась к нему Анжелина. — Найди свою дорогу, дорогу жизни, дорогу к свету. Мир прекрасен. Ты должен гулять под сенью платанов на берегу Сала, лакомиться по воскресеньям медом и сладостями, ты должен играть с деревянной лошадкой, которую будешь возить за веревочку! Выходи, малыш! Выходи!»

Вдруг Анжелина почувствовала, как под ее ладонями прокатилась какая-то волна. Она нажала сильнее, потом обхватила руками живот Денизы и стала сжимать его через каждые несколько секунд.

— У меня схватки! — простонала Дениза. Господи, какие они сильные, болезненные!

— Ну, давайте же! — крикнула повитуха. — Тужьтесь, тужьтесь! Повернитесь ко мне лицом! Быстрее! А вы, Аньес, возьмите дочь под мышки. Да, вот так.

Подбежал Филипп. Он тоже стал поддерживать Денизу. Анжелина опустилась на колени.

— Он выходит, Дениза! Ваш малыш! Его головка уже освободилась. Да, тужьтесь, тужьтесь! Да, браво, он выходит! Вот уже появились плечики…

У Анжелины перехватило дыхание, когда она приняла малыша. Она сразу же увидела, что у младенца цианоз.

— Филипп, отрежьте пуповину, быстро! Зажимы и ножницы там, в моем саквояже. Быстрее! Надо действовать быстрее!

— Это мальчик, — прошептала Аньес Пикемаль. — Боже! Прелестный мальчик!

Аньес Пикемаль, ставшая бабушкой, не осмеливалась радоваться, поскольку младенец не издал еще ни одного крика. Именно в этот момент Дениза стала терять сознание, измученная многочасовыми страданиями и последними усилиями.

— Положите ее на кровать! — велела Анжелина, когда пуповина была обрезана. — Филипп, проследите за последом.

Анжелина отдавала распоряжения сухим тоном, однако она вовсе не хотела оскорбить или шокировать доктора. Сейчас она думала только об этом еще живом крошечном существе, у которого было теплое тельце, но сморщенное сизое личико.

В то время как доктор Кост пытался привести юную мать в сознание и устроить ее поудобнее на кровати, Анжелина положила ребенка на подушку, специально приготовленную посредине стола. Потом она стала нежно растирать его маслом, которое готовил старый брат Эд, больничный монастыря, и в состав которого входили масла миндаля, зверобоя и лаванды. Пахло оно очень приятно.